Ларин улыбается почти с отеческим теплом, и мне становится не по себе, когда осознаю, что между нами почти такая же разница в возрасте, как между мной и его дочерью.
— Что стряслось? Выглядишь как с креста сняли.
Всю дорогу я пытался придумать правильные слова, но в итоге понял только одно: что бы я ни сказал, как бы ни попытался подсластить пилюлю, все равно это будет хрень.
Так что лучше уж как есть.
— Иван Дмитриевич... - Делаю глоток коньяка, полощу им рот, пока язык не начинает терять чувствительность и сдаюсь. - Соня... ждет от меня ребенка.
Глава сорок шестая: Денис
Первых несколько минут ничего не происходит.
Ларин смотрит на меня с подозрением, как будто прикидывая, прикалываюсь я или нарываюсь на неприятности. Даже пытается хохотнуть, на его улыбка гаснет, потому что я не собираюсь подыгрывать в ответ.
— Что за херню ты сейчас сказал, Денис?
— Я люблю ее, она любит меня. Мой развод — вопрос нескольких месяцев. Мы больше месяца в отношениях и…
— Месяц?! Ты месяц... - Ему не хватает силы духа произнести то самое слово. — Месяц, блядь!.. Мою дочь?!
Ларин повышает голос до непринятого здесь крика - и к нашему столу, втянув голову в плечи, уже спешит кто-то из старшего персонала. Бедняга знает, что он гонец и его вроде как не должны расстрелять, но это — не тот случай, когда стоит надеяться на лучшее.
— Может быть, я могу чем-то помочь? — говорит молодой парень, о котором так и хочется сказать в сочувствующем прошлом времени: «И не пожил…»
— Можешь! — Ларин хватает его за грудки и трясет; славна грушу. — Свали отсюда,понял?! Я тебе плачу! Не суйся под руку!
Наверное, я окончательно сдурел или мое чувство страха умерло чуть раньше, чем та же участь постигнет меня, но я влезаю между этими двумя - и парень, быстро сообразив, что к чему, сбегает. Ларин пытается ударить меня, но я уворачиваюсь. И еще раз, когда его кулак пролетает в сантиметре от моей щеки. Но следующий удар ловлю уже намеренно.
И порядком охреневаю, когда меня отшвыривает назад на добрых пару метров, и я чуть не падаю, в последний момент хватаясь за стойку, которые здесь разбросаны для декора «под старину». В глазах все плывет, во рту комок соленой слюны.
— Ты сраный!.. — Ларин пытается сгрести меня за лацканы пиджака, но на этот раз я все-таки решительно даю отпор. Один раз врезал — хватит. — Ты, блядь, серьезно?! Ты, хрен собачий, поимел мою девочку, да еще заделал ей ребенка?!
Я утираю сочащуюся из разбитой губы кровь, на всякий случай сжимаю кулак, и судьба подбрасывает шанс пустить его в дело, когда неугомонный папаша предпринимает очередную попытку вынести мне мозги. Блокирую его руку и левой вмазываю под челюсть.
Только после этого Ларин успокаивается.
Не падает, а как-то пятится и оседает на стул, потирая место удара.
Я, выждав минуту, тоже возвращаюсь на прежнее место.
Пока мы молчим и перевариваем наш «обмен любезностями», расторопные официантки приносят нам два ведра льдом и пару полотенец, за секунду в две пары рук сооружают компрессы и молча уходят.
— Значит, это из-за тебя моя дочь ушла из дома? — Ларин неспешно двигает челюстью.
— Да, - даже не думаю отпираться и в свою очередь морщусь, прикладывая компресс к опухшей щеке. Что за день? Сначала получил от дочери, теперь - от ее папаши. — Сначала на какую-то квартиру, но я знать не знал про ребенка. Она сказала пару часов назад.
— И? — хмурится Ларин.
— Забрал, - сухо и по делу отвечаю я, — Теперь она со мной.
— И жена тоже с тобой, - снова заводится он.
— Я решаю этот вопрос. И начал решать его до того, как узнал о ребенке.
— Да над тобой сейчас нимб засверкает, сукин ты сын!
— Я люблю вашу дочь, Иван Дмитриевич. Я не собираюсь снимать с себя ответственность и осознаю, что поступил хреново, но все равно не жалею.
Хоть, если уж совсем начистоту, с ребенком получилось... рановато.
— Она же с Сашкой встречалась? — недоумевает он.
И вот тут меня накрывает.
Потому что я должен защитить Младшего, хоть он тот еще штопаный гандон. С другой стороны — он сам захотел влезть в говно, может, дать ему разок хлебнуть щей, чтобы понял, что хрен он лысый без меня, а не хитрый деловой зверь. Уверен, раза бы хватило с головой. Только вот Младший такого монстра, как Ларин, не вытащит.
— Это для отвода глаз, - ворчу себе под нос. — Чтобы у нас с Соней была возможность видеться.
Меня он все равно уже ненавидит, хрен ли мне?
Ларин подзывает официанта, и бедный идет к нашему столу такими окольными путями, как будто собирается зайти в клетку тигру. Неудивительно, после нашего дружеского мордобоя. Я бы тоже не хотел попасть под раздачу, но к счастью — увы, нет — я и так под прицелом. И то, что Ларин не зверствует, наталкивает на мысли, что меня ждет самый харовый сценарий развития событий.
Но я не мог подставить Сашку.
Мелкий пидор заслужил, чтобы ему свернули башку, чтобы поимели до визга, как продажную девку, потому что, каким бы придурком я ни был, я просто забрал себе его девушку, а не влез поперек дороги. Ну и если моя догадка верна, то Младший приложил руку не только к нашему с Соней «разрыву». Искренне хочется верить, что все-таки я ошибаюсь, но чутье на вот такое говно меня никогда не подводило. Может, потому я и вылез выше остальных.
Ларин заказывает бутылку белого рома, и когда ее приносят, предупреждающим взглядом отсылает официанта подальше, чтобы не мешал ему заливать стресс.
Мы молчим. Я пью свой коньяк, Ларин приканчивает второй стакан рома.
— Скажи мне, Денис, - наконец, говорит он, поглаживая в третий раз наполненный стакан, — ты чем, сукин сын, вообще думал, когда протягивал к ней свои поганые руки? Ты же ей в отцы годишься!
— В отцы я ей точно не гожусь, - поправляю я. — Я думал о том, что она должна быть моей. Все, Иван Дмитриевич, не было никаких других мыслей и возвышенных материй. Вы мужик, вы должны понимать, как оно бывает.
Ему точна не по душе мой ответ, но раз уж мы по-джентльменски обменялись тумаками, то можно уже не расшаркиваться.
— Я понимаю, что хер нужно держать в штанах, а не портить жизнь сопливой девчонке, тем более заделывать ей ребенка! Соня не будет рожать, понял меня? Чтобы завтра же вернул ее домой и потом сделал так, чтобы я тебя не видел и о тебе не слышал.
— Нет, - спокойно отказываюсь я. Вот сейчас уже как-то и правда по херу, что он там хочет или не хочет. И чего мне будет стоить мое упрямство и нежелание преклонить колени перед царем.
