Отлично. Я еще и стервец. Просто замечательно. По идее надо оскорбить и с высоко поднятой головой уйти, но черт побери я не хочу никуда уходить. Наоборот, во мне пылает зверское желание разобраться со всей этой херней.
— Я так и не услышал вразумительного ответа. Какого хрена тебя разобрало?
— Чего ты, собственно говоря, от меня ждал? Что я все молча проглочу, смирюсь со своей участью девочки для биться и дальше буду за тобой увиваться?
— Подробности, — проревел, как медведь, — чего именно ты там проглотить не смогла.
— Да ничего я там проглатывать не собиралась. Я вообще не собираюсь с тобой больше общаться после этого гадкого письма.
После письма? Какое еще письма? Я ей письма в жизни не писал, если не считать вечерней переписки.
И тут я вспомнил…
Б*яяяяя….
В самом начале, когда страшная месть еще только планировалась, я основательно подготовился. Написал проникновенное письмо, в котором раскрывал карты, изображал из себя великого манипулятора и коварного соблазнителя. Типа «Ха-ха-ха, все это игра. Я мстил, а ты дура поверила. Ха-ха-ха» и дальше по тексту. Длинное письмо, циничное, наверное, даже жестокое. Сохранил его в черновиках до лучших времен и забыл, а вчера, похоже, в рабочей запарке, отвечая на три миллиона писем, умудрился отправить этот бред адресату.
Твою мать.
Со стоном сжал переносицу и зажмурился. Да что ж я за Олень-то такой?
— Дин, — прохрипел, — ты все не так поняла.
— Боже мой, какая прелесть, — всплеснула руками, не скрывая раздражения, — у меня сегодня весь вечер проходит под девизом «даешь классику жанра». Я не так поняла. Ну давай, объясни.
— Я серьезно. Это письмо было отправлено по ошибке.
— Не тому послал? — поинтересовалась с участием.
— Да! — брякнув, не подумав, и тут же осекся, увидев, как брови поползли кверху, а в глазах злость полыхнула.
— То есть ты кого-то другого параллельно со мной охмурял?
— Что? Нет! Я не это хотел сказать! — сам себя загнал в тупик, — Черт!
Кулакова стояла рядом, так близко, что я чувствовал аромат ее духов, но в тоже время была катастрофически далека. Руки на груди сложилась, закрылась от меня на все замки, сверлила сердитым взглядом, в котором не было прежнего тепла. Только ярость, обида и нежелание общаться.
— Дин, прости. Я дурак.
— Это твои проблемы, — не моргнув глазом, отмела мои извинения.
— Я не хотел отправлять тебе эту херню.
— Но все-таки отправил.
Как же трудно с ней говорить, когда она вот такая.
— Я случайно, — покаянно голову опустил, не зная, что еще говорить.
— Случайно написал поэму на полтора листа о том, какой стервой я была в школе? О том, с каким удовольствием ты возвращаешь должок? О том, что потешался, глядя на мою влюбленную физиономию? И, цитирую, «наслаждался легкой победой»? — в голосе горечь проскользнула, — М-да, чистая случайность. Пустяки Северный, не переживай. Со всеми случается.
Она отступила к двери с явным намерением уйти. Это я допустить не мог. Схватил ее за руку и дернул на себя, так что она едва не уткнулась носом мне в грудь.
— Пусти меня, немедленно, — прошипела, отчаянно пытаясь высвободиться.
— Нет, — перехватил покрепче, потому что зараза верткая была, крутилась, как уж на сковородке, — пока не объясню в чем дело, ты никуда не пойдешь.
— Решил включить начальника?
— Да!
— А я решила уволиться, так что можешь идти на фиг со своим приказным тоном.
Уволиться? Она с ума сошла? Кто ее еще отпустит!
— Все, успокойся! Послушай меня, — сгреб в охапку, чтобы не сопротивлялась.
— Я спокойна как никогда! — прорычала моя помощница и попыталась наступить мне на ногу. Пришлось обхватить еще крепче, и оторвать от пола, чтобы не брыкалась.
— Все замри! Не дергайся, Кулакова!
— Размечтался! — пыхтела она, не оставляя попыток вырваться.
— Да! Я написал это письмо! Давно! Когда ты только пришла устраиваться на работу. Увидел тебя, вспомнил школу и воспылал желанием отыграться. Ты тогда была самой популярной девочкой класса, а я чмом, придурком и посмешищем.
— Ты и сейчас придурок! — Дина попыталась укусить меня за руку, но не дотянулась, — пусти!
— Не пущу! Я подумал, что неплохо бы отыграться и почесать чувство собственного достоинства, утереть нос выскочке. Ведь я такой классный, а ты помощница, вся в моей власти.
— Ах ты ж е-мое, еще один властный мачо на мою голову, — ядовито рассмеялась Кулакова.
— Нет…погоди…что значит еще один?
— Не твое дело, — брыкнулась еще раз и обессиленно повисла, устав со мной бороться.
— Что значит не мое дело?
— То и значит! Пусти! Я все поняла. У тебя сохранились подростковые комплексы, ты решил обвинить во всем меня, и потешить свое самолюбие легкой победой.
— Не так ты все поняла. Я написал письмо. Приступил к своему коварному плану, но уже через пару дней про него забыл, — поставил ее на пол и не хотя, через силу разжал руки.
— Склероз таблетками лечится, — огрызнулась Кулакова и отошла от меня на пару шагов.
— Нет у меня никакого склероза. Просто желание отомстить осталось в прошлом. Я пообщался с тобой, понял какая ты замечательная.
— Прекрасная, милая, наивная идиотка, — выплюнула она и отвернулась.
— Не без этого, — усмехнулся, вспомнив наши головокружительные свидания: волшебный суп, надувной круг и прочие радости, — это в тебе и подкупает.
***
Дина грозно засопела, явно не собираясь сдаваться и с радостным воплем бросаться в мои объятия. Напротив, она стояла и прикидывала: пнуть меня или треснуть по голове чем-нибудь тяжелым, а я судорожно пытался придумать, что еще сказать, чтобы оправдаться в ее глазах. Это же надо было так налажать! Почему я это сраное письмо не удалил сразу, как понял, что месть мне не нужна? Да я попросту забыл про него, а оно возьми и выплыви в самый неподходящий момент!
Сказать честно, на месте Динки я бы еще и не так лютовал, разнес бы все к чертям собачьим, и не стал бы слушать бред про «это вышло случайно». Это вышло, потому что кто-то Олень!
Бедная, представляю, как ей было обидно и неприятно. Так захотелось стиснуть ее в объятиях и пожалеть несмотря на то, что волком глядела. Шагнул к ней, намереваясь в охапку сгрести, но меня остановили крики за закрытой дверью.
Я замер, Дина тоже подобралась, прижалась к двери ухом и прислушалась.
— Что у вас там происходит? — спросил удивленно.
— Тихо ты! — цыкнула на меня, продолжая слушать.
