Гавана несколько раз придирчиво огляделся по сторонам, прислушался, а потом заговорил жутко таинственным голосом, от которого я чуть со смеху не прыснул. Да уж, строящий из себя шпиона Пашка выглядел весьма занятно.
— К чему это всё, Паш? — не выдержал я.
— Тссс, не ори на всю округу, — Гавана встревожено прижал палец к губам и вновь заозирался.
— Нет тут никого, — хмыкнул я. — Да что случилось-то?
— Тут такое дело, Калыч... Дядя у меня умер.
— Наслышан — соболезную, — стянув с лица улыбку, искренне посочувствовал я.
— Это да, — торжественно кивнул Гавана, но тут же продолжил. — Так! Ты меня от дела не отвлекай!
— Да какое ещё дело-то?
— А такое! — глаза у Пашки азартно заблестели, и я тут же подумал, что блеск этот ничего хорошего не сулит. — Мой дядя оставил после себя наследство.
— Поздравляю, — удивился я.
— Да ты дослушай! — сердито перебил Гавана. — С этим наследством не все так просто, но я скажу тебе одно — это реальный шанс разбогатеть...
После этого Пашка выдал мне престраннейшую речь, из которой я сделал единственный вывод — "реальный шанс разбогатеть" был, конечно, неплох, но подходил он скорее герою развлекательного чтива прошлого столетия. Всё и вправду складывалось, как в детективе, потому что мой непутёвый сосед, получается, оказался наследником подпольного богача, скончавшегося несколько дней назад от неизлечимого недуга. Вся закавыка была в том, что наследником Пашка был далеко не единственным, да и сам дядюшка-богач не больно-то собирался раздариваться своими миллионами. Он вообще подошёл к делёжке своего честно нажитого капитала творчески и с юмором, сделав щедрое пожертвование какому-то научному фонду, но при этом оставил дополнительное распоряжение своему душеприказчику: получит наследство тот, кто угадает оставленную им загадку. Вот так.
Что касается меня, то я сразу почуял во всем этом подвох, но вдохновлённый Гавана искренне считал, что дело осталось за малым — всего-то лишь найти спрятанные сокровища да профит получить.
— Я клянусь тебе, Калыч, дело того стоит! И ты должен, просто обязан мне помочь, как друг! А за мной не заржавеет — я тебе процент отстегну, все чин по чину! — от возбуждения Пашка поперхнулся глотком воздуха и закашлялся.
— И не проси, — отрезал я, — никаких сомнительных авантюр, даже за деньги. Тем более что я только-только на работу нормальную устроился. И тебе, кстати, советую, вместо того, чтоб этой фигнёй страдать.
— Это ты про свои "50 оттенков"? Да уж, приличная работа — быть мальчиком на побегушках! — мой сосед с недоверием прищурился.
— Не мальчиком на побегушках, а помощником руководителя, — урезонил его я. — Так что дел невпроворот и без твоих дурацких идей.
— Помощником, ха-ха! — Пашка горделиво приосанился с видом благодетеля. — Ты не понимаешь, от чего отказываешься. После этого сам фирму откроешь...
Я неумолимо замотал головой:
— Нет. Не проси. Зачем я вообще тебе в этом деле нужен? Возьми кого-нибудь ещё, у тебя что, знакомых мало?
— Эх, что там знакомые! Они ж все, — Пашка красноречиво постучал кулаком себе по лбу, — и детскую загадку не угадают! А тут думать надо! Дядя ведь наверное самому головастому наследнику все оставить хотел, не думаю, что его загадка будет лёгонькой! Эдди, мне без тебя не справиться. Ты ведь — голова! — заискивающе умолял Пашка. — Ты ведь всю жизнь ботанишь, даже был капитаном школьной команды "Что? Где? Когда?". Кого, кроме тебя, мне ещё просить о помощи?
— Забудь. Помозгуешь сам, в инете покопаешься, книжку почитаешь — тебе полезно будет, — отмахнулся я, будучи слегка обиженным за "мальчика на побегушках".
— Эх... — смерив меня разочарованным взглядом, Гавана поднялся с бордюрчика и с горестным видом побрёл к общаге. — Дядькин юрист сказал — соберёт всех для оглашения через несколько дней, у тебя ещё есть время передумать...
Настя
— Я хочу денег. Денег, деньжат, бабла, лавэ. Усекла?
Если б все сложилось по-другому, это мог бы быть я.
Поэтому ты достанешь их для меня.
Я хочу пять миллионов долларов. Сегодня.
Э.Л. Джеймс "50 оттенков свободы"
Говорят, что утро вечера мудренее, но в этот раз поговорка со мной не срабатывает. Я просыпаюсь и перевожу взгляд на окно своей квартиры. На улице хмуро и пасмурно, что оптимистичного настроя не добавляет. Я вспоминаю торчащее в форточке виноватое лицо Фасонова и безмятежно посапывающего Мартышкина на ковре, и снова испытываю раздражение от этой идиотской выходки.
Эдик, честь ему и хвала, взял на себя неприятную обязанность объясниться с работниками пансионата.
Эдик... Я думаю о нём, и хмурое настроение покидает меня почти мгновенно. Какой же он всё-таки... Я пытаюсь мысленно подобрать слова, но почему-то не могу. Да мне и не дают. Внутренняя хрюшка предупреждающе визжит и указывает копытцем на телефон. Звонок Дашки она научилась предугадывать почти безошибочно. И вправду — спустя секунду мобильник высвечивает имя подруги.
Я беру телефон, не ожидая ничего хорошего.
— Привет, как съездила? — спрашивает Дашка и не терпящим отлагательств и отмазок тоном требует. — На фитнес сегодня в семь придёшь.
— Даш, я не могу сегодня, давай завтра! Не волнуйся, у меня были о-очень активные выходные!
— И что такого было активного в конференции? — выпытывает Дашка. Я вкратце рассказываю ей, обещая после поведать подробности про раздолбайство сотрудничков. — А может, сегодня и расскажешь подробно? Пошли сегодня по магазинам в обед прошвырнёмся, займёмся твоим гардеробом!
— Даш, нафига? У меня шмоток — полный шкаф!
— Полный шкаф, а на свидание с Хайдом и надеть нечего, – Дашка неумолима.
— Я всё равно худеть собралась, вот как похудею, так сразу и пойдём, — напоминаю я.
— Ладно, — соглашается подруга. — Но завтра не забудь явиться на фитнес вечером, сразу после работы.
— Хорошо...
Отмазавшись от бутика, я соглашаюсь на вечерний фитнес и, закончив выторговывать свою свободу, наливаю себе кофе, насладиться которым мне не дает звонок с рабочего телефона. Звонит моя секретарша, и я вспоминаю, что этим утром к нам должен был прийти один клиент — большой любитель явиться с утра пораньше к самому открытию.
— Скажи, что я скоро буду, — предупреждающе выкрикиваю в трубку, решив, что дело в нашем "жаворонке", но голос Лили звучит неожиданно тревожно.
— Анастасия... Христофоровна, у нас тут... полиция, — сдавленно произносит она.
Я, что называется, выпадаю в осадок.
— Из налоговой, что ли, пришли? Так пусть с ними Бандюга потолкует.
