— СТОЙ! — Асем решительно вклинилась между ним и конём, и отодвинула его назад. — Что делать хочешь?
— Её бы ещё живой допросить! — эмоционально поднял брови вверх хуман. — Я не некромант! Трупы поднимать, чтобы поговорить, не умею!
— Это специальная увязка для перевозки пленников-эльфов, — вздохнула орчанка. — Ещё никто из их народа таким образом не то что не удавился, а даже и насморка не заработал. Если только, конечно, сам на тот свет не слишком стремился.
— Упс, а это ты с ней что делала? — Вадим добрался до обнажённой задницы дроу и теперь задумчиво смотрел перед собой.
— Пресекала её попытки освободиться, — хихикнула дочь кочевого народа. — Она изо всех сил пыталась придумать что-то, чтобы я её хоть на мгновение развязала. Кстати, ты, конечно, мужчина, но… Как только ты её отвяжешь, она тут же нападёт на тебя и попытается отобрать оружие. Не могу не предупредить.
— Пс-с-с, — беззвучно посмеялся человек. — Можно, я на это даже отвечать не буду? Пусть, как говорится, попробует.
— Зря, — пожала плечами степнячка. — Знаешь, сколько вашего брата-хумана на это попалось?
— Сколько?
— Не один и не два! Если ты действительно решил её снять и развязать, лучше я тебя подстрахую. — Она беззвучно вытащила кинжал из ножен. — А если ты её просто употребить хочешь, то развязывать для этого вообще необязательно. Можно просто с коня снять и на землю положить…
— Не буду уточнять, что ты сейчас имеешь в виду, — сыронизировал товарищ, не убирая своего странного ножа в чехол.
— Можно подумать, у голой эльфийской женской жопы много вариантов использования мужиком, — красноречиво сложила губы трубочкой орчанка. — Среди ночи, в степи, после всего, что было…
* * *
Ло, прислушиваясь к беседе странной парочки, хладнокровно рассчитывала свои дальнейшие действия.
Она не понимала их языка, но по общему тону и характерным движениям человека видела, что тот собирается её развязать.
Вонючка, явно лучше хумана осведомленная о возможных перспективах такого решения, своего спутника, судя по всему, от такого шага предостерегала.
Кстати, пятнистый был человек, не орк. Сейчас, когда он перестал таиться, это стало понятно.
Наиболее вероятных вариантов её действий просматривалось целых два.
Если мужик, предсказуемо не удержавшись при виде её голых ягодиц, решит использовать её, как женщину (хоть даже и пристроившись сзади), то возможностей у неё появится масса.
С другой стороны, рядом неотступно будет и девчонка. А позиция при совокуплении может оказаться неудобной для мгновенной и неожиданной атаки сразу в двух направлениях, особенно если хуман уткнёт её лицом вниз, в песок. И руки так и останутся связанными за спиной.
Второй вариант был более многообещающим. В самые первые полторы секунды после освобождения от верёвок, её атаки никто не будет предполагать на подсознательном уровне: и вонючка, и человек будут ожидать, что она в первую очередь станет разминаться. После стольких-то часов в неудобном положении, будучи связанной, лишенной подвижности.
Каждый подспудно думает о чужих возможностях исключительно по своему шаблону.
То, что мышцы и суставы любого живого эльфа практически не теряют подвижности ни в каком положении, эти двое могут и не знать.
Решено. Сейчас, не дожидаясь, пока верёвки полностью спадут…
* * *
Асем чудесно чувствовала благодаря обонянию, что эльфийка что-то замышляет.
Вместе с тем, мужчины — такие мужчины. В некоторых случаях, лучше не пытаться их переубедить или демонстративно оказаться умнее и опытнее своего спутника.
Личный опыт — самый замечательный учитель. Уж к нему-то человек будет прислушиваться в дальнейшем гораздо лучше, чем к словам и предсказаниям молодой орчанки.
Хмыкнув про себя, Асем почти неслышным свистом разбудила двух ближайших жеребцов, чтобы те помогли по её команде, если что. Сама же она отбросила назад ножны кинжала — чтобы не мешались. Ну и заодно, чтобы ушастая подумала в темноте, что степнячка не вооружена.
— Стой! — она остановила Вадима ещё раз, когда тот уже собрался ножом испортить хорошую, прочную и длинную верёвку. — Ты что, резать решил?! — не сдержала возмущении она. — Потяни за длинный хвостик…
— Ух ты, — искренне восхитился человек, когда сложная и не распутываемая на первый взгляд увязка распустилась от правильного касания.
И верёвки неповреждёнными полетели с дроу вниз. А в следующий момент ушастая вроде как мешком поползла со спины жеребца. Ещё через полсекунды тёмная взорвалась движением, подобно распрямившейся пружине — но Асем этого ждала.
Как оказалось, ждала не она одна.
Вадим без размышлений молниеносно выбросил кулак перед собой (орчанка даже не думала, что он может двигаться так быстро).
Кулак попал тёмной в левую скулу, сбивая её с ног и оглушая почти до беспамятства.
Не рассчитывая особо на наивного человека, дочь степного народа в самом начале движения эльфийки тоже тихонько свистнула, отдавая команду жеребцу.
На это ушло какое-то время. Конь, выполняя приказ хозяйки, среагировал не сразу на изменившееся в пространстве положение мишени. И лягнул ушастую уже после того, как та упала на четвереньки.
— Ой, не знала, что ты тоже от неё чего-то ждёшь, — оживилась Асем. — Я думала, она тебе голой жопой совсем голову задурила!
— Твой коняга её не зашиб? — чуть встревожился человек. — Нет, наклоняться над ней не буду, — благоразумно тут же остановил он сам себя.
— Может, пару ребер ей сломал, — равнодушно пожала плечами дочь кочевого народа. — Но для их племени это мелочи. В том смысле, что жизни её это не угрожает. Заживёт.
— А если рёбра ей проткнут легкие либо сердце? Либо ещё что-нибудь важное?! — Вадима, как уже часто бывало, умозрительные проблемы могли начать волновать в самое разнообразное время, даже не совсем подходящее.
Он, кстати, такие вопросы называл теоретическими.
— У них рёбра никогда не ломаются так, чтобы повредить внутренние органы, — сообщила общеизвестную вещь Асем. — Над ними их маги жизни как-то работают после рождения, абсолютно над всеми их детьми. У них и кости при переломах не дробятся на осколки, только ломаются в одном месте. И рёбра никогда внутренние органы не проткнут, даже если ты ей гномьим молотом заедешь. Ещё у них сердце ни при какой нагрузке не отказывает, — припомнила она уроки старших. — Сосуды потому что не рвутся. В общем, её рёбра — это мелочь. В отличие, скажем, от твоих или даже моих.
— Век живи, век учись, — принимая к сведению, подытожил товарищ, кивая самому себе.
— А как ты знал, что она сейчас нападёт? — Асем наклонилась за напрасно отброшенными ножнами кинжала.
