Словно прочтя ее мысли, Сэнтин опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
— Мне пришлось долго уговаривать твоего друга Джоди, прежде чем он согласился сказать мне, где ты и что делаешь, — сказал он. Взгляд Сэнтина был теплым и внимательным, и Жанна впервые без страха посмотрела ему в глаза.
— Всегда… — повторил Сэнтин. — Я тоже долго размышлял над этим словом, Жанна. И я никогда не употребляю его без достаточного повода.
Его глаза впились в нее, и, прежде чем Жанна отвела взгляд, она успела почувствовать, как у нее перехватывает дыхание, а внутри растекаются волны знакомого жара.
— Ты выглядишь усталым, — сказала она встревоженно. На самом деле Сэнтин выглядел гораздо хуже. Сегодня в нем не было ничего мальчишеского. Под лихорадочно блестящими глазами залегли траурные тени, а возле губ четко обозначились глубокие складки. Они делали его даже старше, и Жанне пришлось напомнить себе, что ему всего тридцать девять.
— А ты выглядишь очень спокойной, — сказал он. — И цельной. В мире с собой и со всем окружающим. Плоть от плоти того, что тебя окружает, Вот незадача-то… Представь себе, я мчусь через полстраны, чтобы успокоить и утешить тебя, и обнаруживаю, что ты не нуждаешься во мне, Покахонтас. Это, знаешь ли, не вдохновляет…
Жанна снова подняла взгляд, чтобы посмотреть на него, и ее руки машинально стиснули пальцы Сэнтина.
— Ты нужен мне, — сказала она тихо. — Вчера вечером я пыталась дозвониться до тебя, но Стокли сказал, что ты уехал в Сан-Франциско. И я подумала, что ты все еще сердишься.
Сэнтин покачал головой.
— Я улетел в такой спешке, что позабыл предупредить Стокли, чтобы он обязательно связал тебя со мной, если ты позвонишь. — Он нахмурился. — Но почему, черт побери, ты не оставила свой номер? Когда я вспомнил, что ты можешь позвонить, я связался с замком, но было уже поздно. Телефон твоей фермы не зарегистрирован ни в одном справочнике, и Доусону потребовалось полдня, чтобы расколоть телефонную компанию и заставить их разыскать его. Но к этому времени я был уже так занят, что на звонки уже не было времени.
— У тебя неприятности в Токио? — спросила Жанна, испытывая что-то вроде ревности. — Забастовка, да?
— Да, что-то вроде того, — уклончиво ответил Раф. — Только предмет моих переговоров был более деликатным.
— Собрался проглотить еще одну компанию? — спросила Жанна, которой стало смешно. Вот уж точно, эти мужчины совершенно неисправимы! — Когда об этом можно будет прочесть в газетах?
— Я надеюсь, что слияние пройдет с обоюдного согласия и к полному удовлетворению обеих сторон, — торжественно ответил Сэнтин, и его темные глаза лукаво сверкнули. — И, уверяю тебя, тебе не придется читать об этом в газетах!
Его взгляд упал на ее руки, которые он продолжал удерживать.
— Если бы ты знала, как я сочувствую твоему горю, — вздохнул он. — Когда перед своим отъездом из замка ты сбросила на меня эту маленькую бомбу, я почувствовал себя настоящим подонком. Наверное, это был единственный раз за все время, когда тебе понадобилась моя поддержка, а я подвел тебя. Сомнения, ревность, подозрения настолько овладели мной, что я не видел ничего вокруг себя. Дело в том, что я начал бояться, что ты вдруг исчезнешь из моей жизни, с той самой минуты, когда я впервые увидел тебя. Наверное, мне следовало заранее подготовиться к этому моменту, но я просто не мог об этом думать. Должно быть, я просто сошел с ума.
— Если бы ты согласился выслушать меня, я рассказала бы тебе все, Раф, — тихо сказала Жанна. — Я столько раз пыталась поговорить с тобой, но я не смогла преодолеть стену, которую ты возвел вокруг себя.
— Я боялся, — признался Сэнтин, не поднимая глаз, и вдруг заговорил быстро-быстро, задыхаясь и глотая концы фраз: — Я очень боялся, Жанна! Все внутри меня как будто превратилось в сплошную кровоточащую рану, и любая мысль о разлуке причиняла мне нестерпимую боль. Ты дала мне понять, что ты… не испытываешь ничего подобного, и это едва не убило меня. Я не просто был по уши влюблен, но я был влюблен в женщину, которой это было все равно и которая относилась ко мне совершенно равнодушно.
Он невесело засмеялся, но губы его дрожали.
— Я хотел обладать тобой, я хотел знать, что тебе дорого, о чем ты думаешь, о чем вспоминаешь, но у меня ничего не вышло. Единственным, что ты согласилась отдать мне, было твое тело, а мне… Впервые в жизни мне было этого мало.
Он поднял голову, и Жанна увидела в его глазах такую боль и растерянность, что сердце ее невольно дрогнуло.
— Мое «я», мое «эго» требовало, чтобы ты любила меня так же сильно, как я тебя, — продолжал Сэнтин. — Но быть вечным просителем у твоих дверей… Нет, это было не по мне. Этого бы я не выдержал.
— Раф… — Жанна произнесла это имя с удивительной, глубокой нежностью. Ей хотелось прижать его к себе, заключить в свои объятия и изгнать из его тела всю боль и неуверенность, которые терзали и мучили Сэнтина. — Это совсем не…
— Молчи!.. — негромко сказал он, прижимая палец к ее губам. — Я вовсе не обвиняю тебя. Теперь меня уже не волнует, что моя любовь не находит ответа. Единственное, что для меня важно, это уговорить тебя не исчезать из моей жизни. Если ты будешь рядом со мной, я смогу терпеть боль и муку сколько угодно времени… — Он задумчиво нахмурился. — Мне кажется, я все хорошо обдумал. Ты согласна выслушать мои предложения?
— Похоже, у меня нет выбора, — покорно кивнула Жанна, и ее губы чуть заметно дрогнули. — Похоже, мне так и не удастся уговорить тебя выслушать меня.
— Потом, — рассеянно откликнулся Сэнтин, поднося руку Жанны к губам и целуя ее долгим страстным поцелуем. — Я думал об этом всю ночь, и мне не терпится выложить все карты на стол.
— Ну, разумеется, — серьезно ответила Жанна, но глаза ее сверкнули. — С моей стороны было бы глупо встать на пути могущественного промышленного магната, который на всех парах несется к своей цели. Тех, кто пытался это сделать, — а то были люди посильнее меня, — он раздавил в лепешку, так что я лучше воздержусь.
— Ну вот, опять я… — искренне огорчился Раф, и лицо его вытянулось. — Пойми, Жанна, я только хотел быть рассудительным и логичным. Я хотел выложить тебе все мои доводы прежде, чем я осмелюсь покорно просить тебя… Хоть это и не в моем характере.
Раф Сэнтин собирается просить? Да еще покорно? Вот чудеса!
Жанна постаралась спрятать улыбку.
— Да, это не в твоем характере, — согласилась она, делая строгое лицо. — И я очень довольна, что ты хотя бы пытаешься.
Сэнтин тут же нахмурился.
— Ты что, смеешься надо мной? — подозрительно спросил он, но эта мысль сразу показалась ему не стоящей внимания. Сейчас у него была другая, более важная цель, и он, по своему обыкновению, двинулся к ней напролом.
— Можешь ты меня выслушать, черт возьми?! — резко спросил он.
— Да, сэр, — сухо ответила Жанна — Я вас слушаю, сэр.
