Книга Панмедиа. COVID-19, люди и политика - Аркадий Недель

Аркадий Недель. Заумь, если Вы имеете в виду поэтические опыты А. Крученых, — по сути то же, что делали дадаисты или сюрреалисты (дух эпохи, все они были практически сверстниками). Стихотворение «Дыр бул щыл» — не творение безумца, а продуманный, главным образом фонетический эксперимент; такие ставились и в американской поэзии. Какие ассоциации, эмоции могут вызывать слова, не имеющие смысла, но обладающие квазиподобной фонетической оболочкой? Подобные эксперименты, безусловно, интересны, поскольку показывают, что психологически мы готовы воспринимать или, точнее, производить смысл «из ничего». Можно сказать иначе: мы находим место бессмысленной фразе внутри уже созданной нами же семантической сети, через которую воспринимаем мир и самих себя. К слову, любой нормально развивающийся двухлетний ребенок — поэт зауми, он постоянно сочиняет подобного рода заумные фразы, которые затем кристаллизуются в естественный язык.

Виктор Самохвалов. В биологии считается, что все, нормальное или аномальное, имеет адаптивное значение, а значит, имеет смысл и правила. Возможность контроля и отсутствие контроля измененного сознания — принципиальное различие между шаманом и псевдошаманом. Псевдошаман обычно психически болен. Оказываясь в своем духовном путешествии, псевдошаман не в состоянии из него выйти; шаман же специально обучается путешествию и возвращению из него и в состоянии осуществлять контроль. У многих бредовых пациентов существует двойная и даже множественная ориентировка, они способны различать бытие и инобытие. Один из моих пациентов считал себя воскресшим Иваном Грозным, он имитировал грозный голос и отдавал приказы, но при этом работал токарем высокого класса; в кассе при получении зарплаты он требовал величать себя царем, но участвовал в дружеской пирушке как простой Иван.

Аркадий Недель. Вы затронули очень интересную тему — шаманизм и его связь с безумием. Можно пойти дальше и сказать, что настоящий шаман — это «интенциональный безумец», то есть тот, кто нацеливает свое сознание на безумие, входит в него, а затем все прекращает, как актер спектакль. Именно так, Вы правы, действует подлинный шаман, который контролирует свой полет на каждом этапе пути, поэтому шаман — это еще профессиональный пилот.

Этнолог Л. Каруновская, много лет изучавшая алтайский шаманизм, в начале 1920-х годов провела интересный эксперимент[175]. По ее просьбе шаман М. Танашев из рода тангды алтай-кижи, который, к слову, снялся в фильме Г. Козинцева «Одна» (1931), нарисовал изображение Вселенной и пути шамана в ту или иную область небесного мира. Он же рассказал исследователю о божествах и духах, местах их обитания, жертвах, которые этим божествам и духам приносят, и об иерархии их почитания. Шаман принадлежит «мезокосмическому миру» (термин, который я использовал в одном своем тексте), он одновременно живет с людьми и богами (духами) и его главной задачей является установка коммуникационных связей между богами и людьми, прежде всего ради блага и спасения последних (в монотеистических религиях названную функцию будут выполнять ангелы). Шаман совершает свои трипы на Космическую гору, Мировое дерево, Axis mundi (Ось мира) и проч., где часто и происходят его видения, откуда он черпает необходимую для своего рода информацию. Ничего подобного у психически больного, шизофреника не происходит. Если он и слышит голоса, видит «небесных существ», общается с духами и другими обитателями иных миров и даже если те велят ему что-либо делать либо дают какую-то, с его точки зрения, важную информацию — то все это не является социально значимым и имеет смысл исключительно для самого психически больного.

Трипы психически больного человека — все равно что переживание оргазма, у каждого свое; его нельзя транслировать другим членам сообщества. Кроме того, как хорошо известно из клинической практики, больной шизофренией всегда, или почти всегда, либо сам выступает орудием в руках неведомых сил, полностью им руководящих, либо в нем поселяется другое «я», за которое он не несет ответственности, либо выполняет приказы «оттуда» и тоже не силах что-либо контролировать. Словом, разница между психически больным и шаманом примерно та же, что между солдатом, подчиняющимся приказам командира, смыл которых ему даже необязательно знать, и освещающим театр военных действий военным журналистом, задача которого — рассказать о войне мирным гражданам.

Трудно ответить с определенностью, когда возник шаманизм, но скорее всего не позже эпохи позднего палеолита, когда у человека возникла концепция мира «по ту сторону», возможного существования после смерти и той власти, которая тем миром управляет. А не появилась ли шизофрения у людей в тот же исторический период, когда возник и шаманизм. Если данная болезнь и шаманизм примерно одного и того же возраста, то можно гипотетически предположить, что мы имеем дело с двумя типами реакции ума на факт осознания смерти и, скажем так, ее антропологических последствий. Один тип реакции (шизофрения) — это осознание смерти как имперсональной силы (что-то вроде гравитации в физике), как абсолютный факт или условие, с которым ничего нельзя поделать и которому можно лишь подчиниться. В указанном смысле западное общество относится к данному типу реакции. Под «смертью» здесь следует понимать не столько сам факт телесного умирания, потому что в западной культуре выработаны определенные типы бессмертия (души бессмертны, Бог бессмертен и т. п.), сколько невозможность коммуникации нашего (обыденного) сознания с тем миром. Смерть воспринимается как порог, за которым нет ничего естественного, к чему привыкло сознание.

Другой тип реакции (шаманизм) — осознание того, что смерть есть только элемент в системе, чье значение и место человеку неизвестно, но очевидно, что его обыденное восприятие смерти попросту неверно. Для этого шаман, как, например, у ряда африканских народов, входит в транс или, как они считают, «умирает», чтобы увидеть смерть «изнутри» (транс считается маленькой смертью). Не случайно в большинстве мифологий мира смерти изначально не было, она ниспослана людям за какие-то плохие проступки или ошибку, которую кто-то из них совершил, намеренно или случайно.

В мифах дабири (Новая Гвинея) люди жили, не зная ни смерти, ни болезней, ни воровства. Но однажды культурный герой Соува вступил в сексуальную связь со своей дочерью и, рассердившись, ниспослал людям все перечисленные несчастья. Совершив это, Соува все же оставил людям шанс на бессмертие, завернув его (бессмертие) в шкуру, которую перехватили змеи — с тех пор они не умирают, а только меняют кожу. У арапеш (Новая Гвинея, Восточный Сепик) смерть — предмет случайного (неправильного) выбора, сделанного крысой, представляющей людей, в результате чего бессмертие досталось змее. В мифах пурари культурный герой Ико гибнет в борьбе с похитителем жены, его тело соплеменники разрубают на куски и поедают во время ритуальной трапезы, но дух Ико является одному старику, не успевшему съесть свой кусок, и сообщает ему, что отныне люди будут умирать, как сам Ико. Упомянутые мифы, как и многие другие подобного содержания, осмысливают смерть как феномен культуры, возникший в определенное время. Шаман — тот, кто умеет путешествовать на край или по ту сторону этого времени, в некое прошлое (или будущее), когда смерти не было.