– Слушай, а какой сегодня день? Не знаешь? Совсем тупой стал. – Дашка сидела в кресле в одних трусах, положив ноги на стол. – А вон у тебя календарь висит, не видишь, что ли? Среда, слышишь, чувак? У моей сестренки концерт в пятницу, а потом мы поедем квартиру снимать. Понял? Че молчишь? Брезгуешь со мной поговорить? Не надо. Одно только сказать тебе придется. Бабло где у тебя спрятано? Баксы там, брюлики, сам понимаешь. Мне сестру нужно содержать хорошо. Так что сказать придется.
Когда Дашка подошла к Никите, пистолет торчал у нее в трусах, а в руках был нож. Через полчаса она металась по квартире, открывая названные им тайники, вскрывая ножом шкатулки, разрезая мешочки с камнями. Он лежал, как сгусток боли и отчаяния, окровавленный, уничтоженный, понимающий лишь то, что исчерпать чашу унижения невозможно.
– Ты че так заскучал, бобик? Такой богатый и такой скучный. – Дашка встала перед ним, широко расставив ноги. – Может, любовью хочешь со мной заняться?
Никита медленно посмотрел ей в лицо тяжелым, темно-синим взглядом. Столько ненависти, презрения и даже угрозы было в этом взгляде, что усмешка сползла с Дашиного лица.
– Ты чего вылупился? Че смотришь, гнида! Закрой свои глаза поганые! Не смотреть, – визжала она так, как будто он резал ее этим взглядом.
А он не смог бы его отвести, даже если бы очень захотел. И тогда голая фурия, вымазанная его кровью, схватила со стола нож и вонзила его в синий яростный глаз.
* * *
Ирина очень боялась, что появление Александра в их квартире в священный для них с дочерью час ужина покажется Жене чем-то вроде предательства. Но Женя открыто, дружелюбно смотрела на знаменитого певца и композитора, который вдруг оказался другом ее матери, и представляла себе, что они давным-давно живут одной семьей. Она не то чтобы никогда не думала об отце. Она изо всех сил старалась внушить Ирине, что никогда не думает об отце, что считает их семью самой лучшей и полноценной. Но этот сильный, красивый, надежный мужчина, который такими влюбленными глазами смотрит на маму, – он годился Жене в отцы. Женя с удовольствием примеряла на себя роль папиной дочки. Александр думал о том, что хотел бы заботиться о такой чудесной, доброй, приветливой девочке. Хотел бы, чтобы и это привязало к нему ее мать. Эту ускользающую от любого понимания колдунью. А Ирина наслаждалась необычным ощущением, которое появлялось у нее в присутствии Александра: он как будто принимал на свои широкие плечи груз ее ответственности.
Ирина превзошла себя. Она приготовила настоящий салат, каким создал его великий Люсьен Оливье. Нашла книгу с рецептом и купила все компоненты: рябчиков, телячий язык, паюсную икру, отварные раки, каперсы, зеленый салат, свежие огурцы. Она все это нарезала и заправила смесью французского уксуса и прованского масла. Торт, правда, был магазинный: несусветная красота из взбитых сливок, сметаны, мягкого творога, сливочного крема и свежих ягод. Они выпили шампанского, а потом приступили к главному номеру программы. Ирина с Женей удалились в ее комнату, откуда девушка появилась уже в подаренном матерью к завтрашнему концерту роскошном черном платье с открытыми плечами и пышной юбкой – в оборках из газа и шифона.
– Это Шанель, представляете? – посмотрела на Александра Женя круглыми от восторга глазами. – Настоящее!
– Конечно, сразу видно, что это не подделка, – веско сказал Александр, заплативший днем за это платье сумасшедшую сумму. – А теперь пару пустячков от меня.
Он надел на шею Жени крупный, насыщенного цвета изумруд в виде большой капли на цепочке из белого золота. В следующую минуту глаза Ирины стали еще ярче и зеленее от блеска тяжелых изумрудных серег и колье. Ирина улыбалась гордо и счастливо, а Женя даже повизгивала от восторга.
В это время в прихожей позвонил телефон. Женя бросилась туда, ответила, затем натянуто сказала:
– Я не понимаю, при чем тут я. Ну, снимай квартиру, если тебе нужно. Извини, у нас гости. Пока.
Она вернулась в комнату, и Ирина тревожно взглянула на крошечную морщинку, которая появлялась у дочери между бровями, когда ее что-то беспокоило.
– Кто это звонил?
– Да знакомая одна. Странная девица. Я тебе рассказывала. Сначала к Артему приставала, ночевать просилась, теперь ко мне с какой-то квартирой… Я ее отшила. Ладно, пойду к себе, посмотрю еще в зеркало, а потом спать лягу. Надо выспаться к концерту.
Ирина поцеловала дочку, Александр провел рукой по теплым, совсем детским волосам, а когда она вышла, крепко прижал к себе Ирину. И колдунья позволила себе утопить тревогу в страсти.
А Женя, вместо того чтобы повертеться перед зеркалом, достала свою тетрадку и быстро написала:
Я хочу повториться снова.
Повтори меня. Много раз.
В продолженье пути земного
Находи воплощенья фраз.
Не зови мою песню звонкой.
Лучше тихо ее пропой.
Я была бы твоей девчонкой
Или даже из них толпой.
Я вернусь к тебе тихо-тихо.
Подвернусь, как в лесу пенек,
Под которым живет ежиха
И твоих не боится ног.
Засыпая, Женя думала о том, не забудет ли Артем о концерте.
ГЛАВА 25
Даша вымыла голову, затем зачесала часть волос на лицо и большими ножницами ловко и ровно отстригла себе челку до бровей. Уложила волосы феном. Порылась в огромном шкафу Никиты, но вернулась в одежде, которую он снял, когда они приехали в квартиру. Черные джинсы пришлись ей впору. Она надела бледно-розовую рубашку, куртку из оливковой кожи и стала похожа на мальчика из хорошей, обеспеченной семьи. Никита полумертвым сознанием, сквозь боль и кровь, наблюдал, как она складывает в кожаный рюкзачок пачки денег, мешочки с драгоценностями, пистолеты. Она остановилась над ним. Он с трудом рассмотрел в ее руках что-то ярко-красное. Он сообразил, что это такое, когда Даша натянула ему на голову полиэтиленовый мешок и туго завязала на шее красным шелковым шарфом из его гардероба.
– Отдыхай, – сказала она ему. – Когда за мной хлопнет дверь, считай до двадцати. Потом можешь высунуть из пакета свою распрекрасную морду и полюбоваться на себя в зеркале. Мы неплохо провели время. Ариведерчи, малышка.
Даша осторожно выглянула во двор в щель шторы и, пробежав беглым взглядом по людям, которых увидела, пристально уставилась на парня, прогуливающегося с чересчур беспечным видом. Она ухмыльнулась и перешла к окну, которое выходило на другую сторону двора. В этот момент в ворота въезжала обычная машина без мигалок и надписей, но Даша ни минуты не сомневалась, что это менты. Она быстро вышла из квартиры и поднялась на несколько пролетов вверх. Услышав, что в одной из квартир загремели запоры, она вызвала лифт и придерживала дверь, пока за ее спиной не раздался женский голос:
