Книга Неистовый маг - Владислав Бобков

– А что так внезапно? – Александр споро обернул вокруг талии пояс с мечом и прицепил кинжал.

– Его величество решил себя развлечь, – иронично ответил Портис.

– У него мало развлечений? – хмыкнул Александр, одевая шлем и идя следом. За спиной пристроилось человек тридцать стражи. То ли как сопровождение сотника, то ли как караул для Вульфса. – Гражданская война в империи. Мятеж. Разговоры среди аристократов. Мне кажется, у него есть чем заняться и без меня.

– Не самые подходящие разговоры для того, кто собирается предстать перед его императорским величеством, – заметил сотник.

– А может, это наш последний разговор? – веселясь, предположил Алекс. Он допускал такую возможность, но почему-то совершенно не боялся. Наоборот, в душе зрело веселое предвкушение.

– Глупости не болтай. Если бы тебя хотели прикончить, отдали бы магам. Его величество просто хочет на тебя посмотреть.

– О-о-о, да. Этим его величество и впрямь знаменит… – прошипел Александр под удивленным взглядом Портиса. Землянин вспомнил причину того, почему он здесь оказался. Когда один император решил посмотреть на парочку призванных «обезьянок».

– Я смотрю, ты об этом что-то знаешь, Вульфс? Неудачный опыт?

– Еще какой.

На этом разговор потух. И вновь императорский дворец, только на этот раз он был уже не столь радостный. Люди ходили напряженные и угнетенные. Аристократы и слуги хоть и встречались довольно часто, но уже не щеголяли в разноцветном платье, а шли в того или иного вида доспехах. Женщин стало в разы меньше. Никто не хотел, чтобы их жены или дочери попались злой солдатне в случае нападения и прорыва.

Охрана сотника, кроме двух солдат, осталась позади. Четыре человека поднялись по лестнице и вошли внутрь дворца.

Цестус остановился возле небольшого кабинета и позвонил в колокольчик. Оттуда неспешно вышел суховатый мужчина довольно преклонного возраста. Он ничего не выражающим взглядом обежал одежду и снаряжение гостей.

– К императору на прием. – Цестус протянул бумагу.

Камердинер ее внимательно прочитал, после чего махнул рукой:

– За мной.

Привел он их в большущий зал, в котором, невиданное дело, можно было даже присесть на диванчике, ожидая своей очереди войти в тронный зал. Выполнив свою задачу, камердинер так же неспешно удалился.

На удивление, собралось довольно много людей, у которых было дело к императору. Или, наоборот, у него к ним.

Большинство аристократов с презрением оглядывали простую и дешевую одежду стражников. Даже Цестус, одетый побогаче Алекса, совершенно не смотрелся в этом окружении.

А обычное оружие, пусть и укрепленное вытравленными на нем рунами, совершенно терялось на фоне разукрашенных золотом и самоцветами мечей и шпаг господ.

Рука Алекса невольно опустилась на жертвенный нож, кончиками пальцев его поглаживая. Подобное отношение заставляло мужчину чувствовать горячее и обжигающее бешенство.

Возможно, его страна провалилась, пытаясь построить общество, в котором все были бы счастливы и равны, но его предки умирали, чтобы это стало правдой. Сейчас же он видел наглядный пример тех, против кого воевали и умирали его прадеды. Против таких вот уродов, считающих, что они уже лучше и выше лишь по праву рождения.

Презрение просто потому, что ты ниже по социальной лестнице… Алекс понимал, что мир всегда будет делиться на бедных и богатых. Но деньги не делают одного человека лучше другого. Поэтому подобное отношение к себе он простить не мог. Тем не менее он не дожил бы до своих лет, если бы не умел сдерживать эту ярость, которая клокотала в нем всегда, когда что-то или кто-то ему не нравились.

Мужчина отпустил кинжал, откинувшись на спинку диванчика. После чего заметил напряженный взгляд Цестуса. Алекс добродушно ему улыбнулся, прикрыв глаза. Перед ним встали сцены того, как всех этих аристократов будут вешать и убивать будущие захватчики. Далеко не все они станут нужны новому правительству, поэтому кровь все равно прольется. И землянин искренне надеялся, что крови будет много.

Дабы хоть как-то отвлечься, Вульфс вспомнил недавнюю встречу с Вальтером. Он навестил своего собрата-землянина, когда тот в очередной раз «томился» в карцере.

Разговор не очень получился. Шмидт был явно недоволен тем, что при спасении купца Алекс отказался проявить магию и привлечь внимание, действуя по его плану.

Немец аргументировал это тем, что тогда было бы проще снять обвинения в незаконном использовании магии и зарегистрировать Алекса как полноправного мага. Соответственно при сражении никого бы не удивила показанная Вульфсом сила. Теперь же он разом засветился, причем еще и очень сильно.

Как оказалось, действия Алекса сильно ударили именно по магам. Столь сильный и массовый призыв демонов не был редкостью в империи. Постоянно находился какой-нибудь бешеный демонолог, который, наплевав на правила, оказывался под влиянием демонов. После чего начинал творить всякие ужасы вроде приношения в жертву жителей деревень и даже маленьких городов, открытия проходов на планы ада и тому подобные.

Вот только раньше маги устраняли, так сказать, проблему, и все. Ошибка их системы затиралась. Но тут система сломалась, ведь Алекс Вульфс невольно стал героем и примером для военных. Личный героизм при спасении своих товарищей – что может быть лучше?

А то, что демонов использовал… Так ведь для дела. Да и никого из своих не убил, значит, контролировал ситуацию. Вы же вон приняли демонологов в Ассоциацию… А военные пользовались в глазах общественности куда большим авторитетом, чем сами маги.

Видя, что маги ничего не могут сделать, активизировались церковники, которые начали петь уже привычную песню, что заниматься устранением нарушающих законы магов должны именно они. Ведь их божественная магия прямо создана для того, чтобы уничтожать обычную магию. При этом демоны как существа очень энергетически зависимые были уязвимы именно к божественной магии.

Однако маги отчаянно сопротивлялись, так как они не хотели давать топор для рубки их собственных голов в руки своих исконных врагов. Эти дипломатические игрища и споры продолжались не только во дворце императора, но и в ставке южан, и даже на востоке и западе. Обе стороны искали союзников везде, стремясь не допустить усиления врагов на любом фронте.