Андронов налил еще самогонки, и они выпили.
Столбов с тревогой смотрел на старика. Если все, что он говорил, правда, то ведь сколько ему сейчас лет, разве можно ему два стакана самогонки подряд? Не многовато ли для его здоровья?
– И вот мы пережили войну, разруху, голод, неустроенность. И нам казалось, что все это осталось в прошлом, теперь будет только развитие, прогресс, теперь мы все заживем спокойно, а потом случились девяностые, развал страны, и пришлось выживать, пришлось защищать свой дом, порой и с оружием в руках. И вроде опять навели порядок, опять всю шваль прибрали к рукам, приструнили, кто по зонам да стрелкам подох, а кто вверх в политику и бизнес пошел. Но то дело такое смутное было. И опять жить стали тихо, но сыто, и вроде появилась надежда, что наши дети, наши внуки уже не увидят все вот это…
Андронов пристально посмотрел на Столбова. В его глазах было столько скорби и мудрости, что Археолог растерялся, ощутив себя сопливым мальчишкой рядом со справедливым и мудрым наставником, которого подвел. Он вдруг почувствовал себя виноватым во всем том беспределе, что творился вокруг, словно это он выпустил из бутылки джинна, который изменил окружающий мир, откатив его назад в Средневековье.
– И снова мир вернулся на круги своя. И опять повылезала вся эта шваль. И опять стреляют. Одно я вот понять не могу, ведь все эти бандиты-то – бывшие мальчишки, которые ходили в школу, подавали большие надежды. Ведь я многих из них учил сам, а теперь они убивают друг друга… – Андронов растерянно развел руками.
– Ты же учитель математики, а сам говоришь, что служил? – спросил Столбов.
– Так я после того, как в отставку вышел, пошел в школу к детям. Хотелось такой работы. Вот и в школе десять лет отслужил.
– Да быть того не может, старик, сколько же тебе лет? – не смог удержаться от вопроса Столбов. – Ты тут рассказываешь, что войну с немцами видел, а с того времени уже тьма годов прошла.
Андронов стушевался, схватил кусочек мяса и тут же положил его обратно, а потом сказал, продолжая разглядывать стол:
– Что это я, в самом деле… Я ведь про отца своего рассказывал. Это с ним все было. А так рассказал, будто бы о себе.
Археолог понял, что зря он со своими уточнениями полез. Надо было выслушать все, что старик ему хотел рассказать, а теперь уже вряд ли он вернется к своим воспоминаниям. И какая ему, в конце концов, разница, сколько лет Михаилу Степановичу, пусть он будет таким же древним, как Мафусаил, главное, в своем уме, твердой памяти, да еще и крепок, как вековое дерево.
– Ладно тебе, дед, ты рассказывай. Тебя заслушаться можно. Расскажи еще о себе, пожалуйста.
Андронов некоторое время сидел молча, словно решал, продолжить рассказ или смять вечер, как старую газету, но наконец заговорил. И говорил всю ночь.
А утром пришел Семен Раух и сообщил, что установлено местонахождение отряда Лиха и заложников.
Глава 26
– Заложников держат вон в том синем доме на окраине. Думаю, что здесь еще никто не в курсе, что Шамана и Никодима больше нет, а часовщики разбежались, как тараканы, в разные стороны. Можно сказать, что здесь последние часовщики попрятались. Стараются они не светиться. В деревню не выходят без лишней надобности, – докладывал Уханов, только что вернувшийся из разведвылазки. – На подходах к дому выставлены дозоры. Вот тут и тут… – Уханов пальцем указал точки на карте деревне, которую держал в руках Археолог. – Но там пара бойцов необстрелянных. К ним подобраться – раз плюнуть. А вот в доме уже другая картина. По окнам я насчитал человек пять-шесть. Там Лихо и его бригада, кое-кто из людей Адвоката. После бойни на часовом заводе те, кто выжил, перетекли к Лиху. Они из дома почти не выходят. Продукты им приносит дед Андрей. Они его выпускают в деревню. Он все равно никуда не денется. Плотно у них на крючке сидит. Его бабка вместе с юсовскими в заложниках. Если он что учинит, то ее мигом прикончат.
Археолог внимательно выслушал доклад Уханова, потом заставил его повторить и задал несколько уточняющих вопросов. Картина мира сложилась в его голове. Осталось только понять, как расколоть этот орешек так, чтобы никто, кроме бандитов, не пострадал.
– Можно тихо без шума снять дозорных? – спросил Дмитрий.
– Не проблема, – отозвался Уханов.
– А потом на штурм?
– Тогда они там в доме положат всех заложников. Или начнут за каждого торговаться. Мы увязнем в переговорах, – сказал Семен Раух.
Археолог запретил себе даже думать, что его Вера не доехала до Алексеевки и осталась лежать где-то в снегах с прострелянной головой. Никто толком не знал, кого удерживал Лихо в деревне, кто из юсовских выжил.
– Не выход. Значит, надо как-то проникнуть в дом, чтобы на месте обезвредить какое-то количество бандитов и помешать им во время штурма уничтожить заложников. Как это реализовать? – задал вопрос Археолог.
– А может, дождаться, пока дед Андрей в деревню пойдет за продуктами или там дровами, перехватить его и договориться, что, мол, он человека там нанял дрова поколоть или что-то еще. А потом через время наш боец придет под видом работника в дом оплату требовать, – предложил Фермер.
Идея, конечно, из разряда абсурдных. Зачем деревенскому человеку работника нанимать, да к тому же из каких сбережений он будет с ним расплачиваться? Но с другой стороны, количество голодных ртов в доме деда Андрея увеличилось. Опять же количество потребляемых дров тоже пошло вверх, а бойцы Лиха все больше самогон жрали, а не по хозяйству помогали. Тут могло на дурачка сработать, а там, когда боец окажется в доме, будет уже действовать по обстановке. Главное, ошарашить противника, а потом уже выиграть несколько минут на то, чтобы штурм прошел гладко.
– Да херня какая-то. Какой работник, чего ты такое городишь? – состроил кислую мину Семен Раух.
– Из нашего деда Андрея еще тот плантатор – эксплуататор мирового пролетариата, – заметил Корсар.
– Как ни странно, но это может сработать, – задумчиво проговорил Археолог. – Только внутрь пойду я. Потому что это мое дело. Никем другим я рисковать не имею право. Приведите ко мне старика. Я поговорю с ним.
Готовились к операции сутки. За это время изучили все подходы и выходы из дома, поговорили с дедом Андреем, который, когда услышал, что готовится силовая операция по уничтожению негодяев, пьянствующих в его доме, обрадовался и пообещал всяческое содействие. Мол, сыграет свою роль по первому сорту, не хуже чем в областном драматическом театре. Только попросил Археолога переодеться во что-то более подобающее: телогрейку, ватные штаны, шапку-ушанку… Стать более похожим на затрапезного деревенского жителя.
Утром следующего дня бойцы Археолога выдвинулись на позиции. Руководить штурмом был назначен Семен Раух. Всю ночь Столбов не мог найти себе места, чувствовал себя не в своей тарелке, но когда настал час выходить, от мандража не осталось и следа. Костюмчик ему подобрали, по легенде подходящий, теперь Археолог выглядел как заправский деревенский забулдыга, что за чекушку готов горбатиться на чужой делянке. Для правдоподобности Раух сбрызнул телогрейку самогоном и заставил Столбова прополоскать рот, чтобы запах был устойчивый, убедительный. Из оружия Столбов взял с собой только два ножа, которые специальными ремнями укрепил на запястьях под рукавами телогрейки. Огнестрел брать не стал, слишком велик был шанс спалиться на месте, да и раздобыть в ближнем бою ствол показалось ему куда более надежным вариантом.
