— Перестань о ней думать, хотя бы когда ешь, — все так же весело отзывается Серега.
А мне что? Я представляю реакцию Вероники этим вечером. Как она отреагирует на сюрприз? Примет ли его? И спадет ли напряжение, возникшее между нами?
— Хотя делай, что хочешь, только про работу не забывай, — ворчит друг, но я уже всецело в представлениях, во встрече с Никой, которая наверняка уже приняла мой отъезд.
Однако вечером, когда я вижу ее в дверях школы танцев, понимаю, что ситуация только ухудшилась. Девушка пребывает в еще большем напряжении и внезапно выдает слова, к которым я оказываюсь не готов.
— Я не перееду к тебе! — твердо произносит и поправляет воротник в попытке спасти себя от холодного ветра.
Но если она думает, что я отступлюсь только по причине ее сомнений, тогда она меня плохо знает.
— Можешь не переезжать, — соглашаюсь с ней, отмечаю внезапное замешательство. Вероника сжимает губы, сводит брови, возможно коря себя за поспешность, за то, что легла в мою постель, доверилась… — Но ко мне ты сегодня поедешь, и тут без вариантов.
Я целую ее в висок, тяну за собой в машину и наслаждаюсь ее колючим доверием. Несмотря на злость, она следует за мной, смущенно отводит взгляд, позволяет по пути взять ее за руку и даже произносит два слова:
— Купим мяса?
В контексте моего романтического настроя это звучит настолько нелепо, что я смеюсь и вскоре паркуюсь у супермаркета. Кажется, будто она оттаяла, но гуляя среди стеллажей, заставленных продовольствием, я встречаю свою коллегу из лаборатории, молодую женщину с пышными рыжими волосами и очень скверным характером. Вероника мою с ней любезность воспринимает в штыки, и вплоть до дома молчит. К тому времени ее бойкот уже начинает нервировать, и как только она заходит в квартиру и прячется в ванной, я, коротко постучав, захожу следом.
— Может, объяснишь, что происходит? — спрашиваю, закрывая за собой дверь.
— Стас…
— Ника, нельзя молчать, если тебя что-то не устраивает. И тем более соглашаться с этим.
Я обнимаю ее со спины и, смотря на отражение в зеркале, касаюсь губами шеи. Рваный выдох действует на меня, как красная тряпка для быка. Представляю, как беру ее на этом самом месте, как она стонет и царапает мою спину острыми коготками, и заявляю.
— Что бы ни было в твоей голове, запомни: ты мне нужна.
Она сама тянется за поцелуем. Сама прижимается и воскрешает во мне безумца. Я сжимаю ее в объятьях, усаживаю на тумбу, нахожу губами маленькие коричневые горошины и ласкаю их губами, языком…
— Стас. — Звук растягиваемой молнии немного отрезвляет меня.
— Ты уверена, что готова? Ничего не болит?
Ответом мне становится поцелуй. Ее ладонь ложится на пах, и уже через мгновение пальцы обхватывают член. Я смотрю, с какой нежностью они ласкают меня, перевожу взгляд на ее раскрасневшееся лицо, вижу лукавую улыбку, впитываю этот образ и чувствую себя похотливым кобелем. Но, черт возьми, удержаться невозможно.
Сдергиваю с нее одежду, сквозь ткань белья обнаруживаю влагу и вновь целуя, вновь доказывая ей, как сильно она мне нужна, соединяю наши тела.
— Смотри на меня.
Вероника медленно распахивает ресницы. В затуманненых глазах плескаются удовольствие и похоть. Я дарю ей то, чего она так желает. Раз за разом. Медленно. Наслаждаясь тем, как она принимает меня, как сжимает бедра, как тяжело дышит, откидывает голову, подставляя шею для моих поцелуев. Она идеальная. Она настолько идеальная для меня, что я не в силах молчать.
— Ника, девочка моя.
— М?.. — Она скрещивает ноги за моей спиной, а я замедляюсь, отмечая про себя ее недовольство.
— Малыш, ты мне очень нужна.
— А Аня?
— А что с ней? — Невольно хмурюсь.
— Я… Я вас видела.
— Я не встречался с ней, — говорю, обхватил ее лицо ладонями.
— На парковке университета.
Сообразив, что к чему, улыбаюсь в ответ.
— Это была Чолокова. Я подвез ее, и на этом все. Ревнуешь?
— Вовсе нет, — краснеет, смотрит вниз, туда, где соединены наши тела и, стоит мне совершить еще одно движение, с отчаянием впивается в мои губы.
— Стас, мне страшно. — В ее глазах блестят слезы. — Пожалуйста, не бросай меня.
— Я и не собирался.
— Поездка…
— Я хочу дать тебе то, чего лишили родители.
— Стас. — Уголки ее губ опускаются, а по щекам катятся крупные капли слез.
— А еще любить… и уж, прости, мучить сексом. Долго и часто.
Она со стоном запрокидывает голову и пододвигается ближе к краю. Я вновь наблюдаю за тем, как она принимает меня и окончательно для себя решаю, что нашел свое место. Рядом с ней. И в ней. В своей девочке.
________________________
Примечание:
*МАИР (Международное агентство по изучению рака) — организация, занимающаяся исследованием и разработкой научных стратегий борьбы с онкологическими заболеваниями.
Глава 37. На моей стороне
Вероника
Я отчаянно цепляюсь за него. Пальцы дрожат, в груди колотится сердце, а внизу живота бушуют волны удовольствия. Смущение, не позволившее раскрыться при первой близости, испаряется с каждым движением бедер. Он изучает меня. Он ловит каждый мой выдох. Он говорит именно то, что мне важно услышать. Это раздражает. Это приводит в ярость! Но чувства, похожие на теплый огонек одинокой свечи, постепенно разжигают удовольствие и развеивает дурные мысли. В какой-то момент их не остается вовсе, а тело, до сих пор отчаянно желающее получить разрядку, постигает нирвану.
Я смотрю на влагу, стекающую с живота, безумную эрекцию, кожу, блестящую от пота, мужественное лицо, внезапно ставшим мягким, и чувствую, как нежность к стоящему передо мной мужчине переполняет мое сердце. Именно сейчас у меня есть возможность рассмотреть его, понять, что испытываю на самом деле. Понять сейчас, а не когда останусь наедине с собой.
Он улыбается. Как мальчишка, совершивший подвиг и оставшийся чрезвычайно довольным собой. Красивый… Мой.
Я касаюсь колючей щеки. Стас тоже дотрагивается до моего лица, чтобы приласкать. Вновь целует. С благодарностью и по-прежнему голодом.
— Ты такая красивая, — говорит, и я начинаю смеяться из-за ощущения дежавю.
— Где-то я уже это слышала.
— Это только начало. Дальше будет больше.
— Куда уж больше? — с иронией указываю на предмет его мужественности, и мы оба заливаемся смехом. Впрочем, с приходом умения мыслить, возникают все те же сомнения.
Я до сих пор испытываю их. Страх тоже не исчез. Тем не менее нахожу в себе силы успокоиться и принять его слова за правду. Он всего лишь подвез Руслану Аркадьевну до дома. Всего лишь…
