Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
При помощи разных писательских упражнений эти женщины учились понемногу высвобождать эмоции и творить с надеждой. Безусловно, на моих занятиях было создано немало песен о боли и страданиях. Но на них писались также и песни о надеждах и мечтах. Однажды я спросила учениц, что бы они сделали, если бы их ничто не ограничивало, если бы им ничто не мешало – ни отсутствие денег, ни расстояния, ни нехватка образования. Впервые за годы они начали прислушиваться к себе и мечтать. Одна хотела свободно жить со своими детьми без постоянного контроля государственных служб. Другая сказала, что снялась бы в музыкальном клипе. Третья хотела сделать липосакцию, четвертая мечтала о жизни без побоев и оскорблений, пятая надеялась навсегда освободиться от наркотической зависимости, а шестая хотела отправиться на небо и сказать маме, что любит ее.
Откровенность на наших занятиях зашкаливала, и редкий урок обходился без слез. Но мы договорились, что мой класс будет безопасной зоной, где все поддерживают и берегут друг друга, что бы ни происходило. Поэтому женщины, которые раньше не ладили друг с другом, постепенно научились терпеть, а затем и поддерживать друг друга. Одна женщина отказалась даже записываться на мои занятия, потому что их посещала другая. Но она все равно пришла в мой класс, и через четыре занятия они уже искренне хвалили песни друг друга и к тому же перестали конфликтовать за пределами класса. Это случилось благодаря природе наших занятий. Чтобы искренне выражать свои чувства перед остальными, требовалась огромная смелость, и женщины учились уважать эту смелость, сочувствуя друг другу и слушая чужие песни с неподдельным интересом.
Другой серьезной сложностью была необходимость выступать перед всем классом. Заключенные старались поддерживать друг друга, чувствуя, какая боль скрывается за каждой песней. Одна из моих учениц, Сэнди, написала о том, как тяжело ей было расти в маленьком городке полукровкой – наполовину белой, наполовину аборигенкой, – которую никто не принимал за свою. Это чувство было хорошо знакомо и другим женщинам, которые поддерживали Сэнди, подтверждая, как важно вслух говорить о подобных вещах.
Другая ученица, Дейзи, столько раз в жизни попадала в тюрьму, в основном за рукоприкладство, что даже не знала, какой ей сейчас дали срок. Она сказала, что в зале суда каждый раз как будто отключалась, подавленная обстановкой. Поэтому она написала песню о своих чувствах: ее жизнь настолько принадлежит системе, что сама она совершенно потеряла над ней контроль. Еще одна ученица, Лиза, написала песню своему сыну, в ней говорилось, как она гордится им. Она пела ее прерывающимся от эмоций голосом, но при этом гордилась и собой тоже.
Исполняя свои песни перед другими, эти женщины переживали глубокое внутреннее очищение, потому что выражали свои чувства полностью, а не только на бумаге. Конечно, они очень сильно нервничали, но я на собственном опыте знала, что они чувствуют, и мягко поощряла их, пока страх понемногу не отступал. Несколько месяцев спустя, когда одна из моих самых стеснительных учениц сыграла свою новую песню перед сотней других заключенных и посетителей, пришел мой черед плакать – от радости.
Народу на моих занятиях было не очень много, и это всех устраивало. Первые несколько уроков были перегружены, но постепенно у меня осталось около десяти постоянных учениц. К нам регулярно присоединялись и другие, но быстро исчезали, как только им становилось понятно, что за один урок им не научиться играть на гитаре, как Эрик Клэптон, да и вообще, что на моих уроках приходится работать.
Я была довольна тем, что учениц мало. Им требовалось много внимания, и мне удавалось уделить его каждой. Песни и истории жизни этих женщин были прекрасными, они вдохновляли и исцеляли. В классе царила атмосфера любви и заботы. За внешней грубостью скрывались обычные люди – люди, которые обожали своих детей, мечтали о любви и принятии, хотели чувствовать себя нужными и жить так, чтобы уважать себя.
Очень немногие из них не испытывали вины за свое преступление. Большинство хотели стать лучше. Узнав их поближе, я убедилась, что их жизни сложились трагично, что все они страдали от крайне низкой самооценки и не могли вырваться из порочного круга, в который попали не по своей воле. В тюрьме они оказались за самые разные преступления, в том числе за нелегальную проституцию. Некоторые из них даже использовали тюремную систему в своих интересах. Зная, какой срок полагается за мелкие преступления, они попадались на чем-нибудь каждый год, чтобы оказаться в тюрьме на три зимних месяца – так в холодное время года у них были хотя бы крыша над головой, постель и еда. Другие попали в тюрьму за всевозможные преступления, от наркотиков и драк до мошенничества, воровства и регулярного вождения в нетрезвом виде.
Каким бы ни было преступление, тюремная система занималась его последствиями, а не причинами, которые всегда были связаны со страданиями. Хотя официально тюрьма считается исправительным учреждением, в ней предлагается очень ограниченная помощь для тех, кто действительно хочет изменить свое мышление и поведение. Но именно на этом уровне заключенным больше всего нужно исцеление, чтобы вырваться из порочного цикла низкой самооценки, употребления наркотиков, домашнего насилия и, как следствие, криминальной жизни. Вероятно, кто-то из них снова пойдет на преступление, даже получив всю возможную помощь. Но те женщины, которых я узнала хорошо, наверняка изменились бы радикально, получи они достаточно поддержки в тюрьме и за ее пределами.
Среди работников тюрьмы попадались замечательные люди. Кроме того, волонтерам из религиозных организаций удавалось достучаться до некоторых заключенных и помочь им изменить свою жизнь. Но, говоря откровенно, на безопасность и бюрократию уходило куда больше денег, чем на поддержку и исцеление осужденных. На триста человек приходилось всего два психолога, да и те часто бывали недоступны, потому что им катастрофически не хватало времени. Даже тот, кто, попав в тюрьму, не был о себе низкого мнения, терял всякую веру в себя за время заключения.
Мне попался интересный документальный фильм об успехе медитации в тюрьмах, о том, как практика медитации меняет жизни людей. Школа медитации, к которой я принадлежала, успешно обучала осужденных своим техникам в других странах. Я попыталась обсудить эту тему с администрацией и предложила познакомить их со знающими людьми, но наткнулась на полное отсутствие понимания. Поэтому я решила просто продолжать работать со своими ученицами. Я хотела помочь им поверить в то, что они прекрасные и добрые люди. Для этого я учила их выражать себя в словах и музыке, писать песни, которые они могли бы потом исполнять для других людей. Многие из них никогда в жизни не слышали похвалы и жадно впитывали мои искренние слова поощрения. Даже критические замечания я старалась выражать в мягкой положительной форме.
По мере того, как доверие моих учениц ко мне возрастало, они просвещали меня насчет устройства жизни в тюрьме. Однажды я услышала, как одна из них громко хвастается, что ухитрилась добыть лишнюю пару кроссовок. Заметив меня, она быстро смолкла, но по моей просьбе согласилась поделиться с нами своей мошеннической схемой. Я признала, что придумано действительно хитро, и услышала в ответ: «Ну так мы же преступники, мисс. Не забывайте, где вы находитесь». К тому времени я уже давно освоилась в тюрьме, так что эта реплика меня не испугала, а насмешила.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 69
