— Лида! — позвала меня Соня. — Ребята выяснили, зачем Яна заходила в «Газпром». Антон Васильевич хочет это торжественно объявить.
Для меня её слова переварились в совершено другой вопрос, на который я решила тут же и ответить:
— В областной магреестр предприятий. Дарила или переписывала на Фёдора Михайловича акции гимназии.
— Лида!!! — донёсся от плитки возмущённый рык. — Если ты всё знала, то зачем надо было народ гонять?!
Я не знала! крикнула я, а потом подумала и подошла поближе, чтобы видеть очень злобное лицо замначальника. Я только сейчас сообразила, когда нашла их зелье.
— Какое?! — встрепенулись все. Никто даже не спросил, уверена ли я. Видимо, внезапное прозрение посчитали за доказательство.
— У него нет универсального названия. Суть в том, что выпивший проникается к словам опоившего крайней симпатией и начинает их воспринимать как нечто само собой разумеющееся. Если человеку дать установку, то его вряд ли что-то переубедит и не устрашат никакие преграды. Чем-то напоминает зелье безграничного доверия, но жертва куда сдержаннее и адекватнее, действие зелья не проходит со временем — лишь слегка притупляется, оставляя самые яркие «команды».
— А установка какой может быть? — заинтересовался Антон Васильевич. — Например, «приводите своих детей к нам»?
— В точку! — подтвердила я, довольная донельзя сообразительностью начальника. — Опои всех невзначай на дне открытых дверей или в любом другом месте и назначай баснословную цену за обучение.
— Непонятно только, зачем так подставляться и убивать своих же учеников, — проворчал замначальника маглиции, хмурясь.
— Антон Васильевич, — позвала я, потом ещё раз заглянула в книгу, чтобы не наврать, и раскрыла «тайну»: — там такой способ подготовки печени к варке, что им ещё и не любой гимназист подойдёт. Там и возраст, и состояние органа изначальное, и время «убивания», и даже специальный состав, которым печень предлагается протравить. Я вообще удивлена, что им это удаётся. Как в первые наборы-то кого-то нашли — там же старшие классы формировались из учеников других школ. Бешеные требования к старостам должны быть. Ведь, по-хорошему, неизвестно, кто из семи пойдёт под нож.
— Кстати, среди них всё же есть маг-разумник? — пустила шпильку Соня, памятуя о моём первом громком заявлении.
— Ай, — смущённо отмахнулась я, — они зелья тут делают в промышленных масштабах. Думаю, сами выбирают конкретных учеников и потом, подлив слабую версию этого же состава, но на говяжьей печени, обрабатывают классных. Делов-то, если в любой момент старосту можно заменить, хоть в начале десятого класса, хоть в середине года. У них и для возмущённых родителей такое хранится. Да, действует меньше, зато срок годности больше.
— Кто в деле-то замешан, получается? — почти потирал руки Антон Васильевич. Он как будто бы уже закончил дело, а для меня главная проблема только вставала в полный рост.
— Фёдор Михайлович, завуч. Скорее всего, он главный по зельям и автор «идеи», потому что единственный работает со дня открытия гимназии. Если не считать «выбывшего» Марка Максимовича, — начала отчитываться Соня, но, при упоминании имени убийцы, замначальника её прервал:
— Вот! Чуть не забыл о нём рассказать. Он переехал в Тверь, а через пару лет после увольнения умер — отравился чем-то некачественным. У нас даже не проходил — чномсы разбирались.
Я фыркнула. Некачественным, как же! Очень даже качественный яд ему подлили, раз за случайность сошло.
— Наследники были? — тут же уцепилась я.
— Наследники? — удивился Антон Васильевич. — А при чём тут его имущество?
Ох, как я в такие моменты страдала от того, что мои мысли со всеми вытекающими выводами нельзя просто взять и переложить человеку в голову. Внезапно от объяснений спасла Соня, смекнув:
— Должен же был быть какой-то гарант молчания замешанных в деле. А раз эти двое изначальные инвесторы, то логично, что они просто поделили акции. И получали преспокойно дивиденды, как плату за свои грязные делишки. Так труднее друг друга кинуть. И, естественно, когда один из подельников выбыл, второй не обрадовался, что тот «зарабатывает» просто на молчании. Хотя самого Марка ситуация должна была устроить.
Антон Васильевич, пока она излагала свою версию, зарылся в какие-то бумажки и, через минуту после конца рассказа, изрёк:
— Вот! Нашёл! Женился он незадолго до смерти. Вдова — Осипова Марина Николаевна. Правда, после смерти мужа фамилию она сменила на свою девичью…
— Брянская! — хором выдали мы, а Соня продолжила отчёт:
— Она, судя по количеству командировок, занималась привлечением людей на дни открытых дверей, рекламой и снабжением — ведь минеральные ингредиенты здесь так просто не достать. Если взять во внимание её связь со смертью бывшего подельника-артефактора, то Брянскую Фёдор Михайлович явно готовил на его замену.
— Правда, кое в чём она его заменить не могла, — заметила я.
— Ты про артефакты? Он к тому времени уже натыкал по всей школе жучков, — пожала плечами напарница.
— Я про непосредственно убийства. Сам Фёдор Михайлович староват для того, чтобы насильственно убивать подростков — зельем нельзя, чтобы, не дай боги не нашли на экспертизе, да и «материал» от постороннего вмешательства мог пострадать.
— А! — обрадовалась Соня. — Так я пробивала отчёты. Почти сразу после увольнения Марка Максимовича на работу приняли здоровяка-словесника — Стаса. Но я, правда, не понимаю. Если до этого они управлялись вдвоём. Пусть даже Марка оказалось не просто заменить — пришлось брать отдельно мозги Брянской, отдельно мускулатуру Стасика. Как в эту систему смогла пролезть Яна?
До этого момента Ваня в беседу не вмешивался, то ли переваривая информацию, то ли размышляя о чём, а тут, видимо, в голове у него окончательно всё сложилось — мой парень взял слово:
— Яна слабая вещунья… была. Но и ей под силу определить маг человек или нет, есть ли дети и примерно какого возраста. У нас после её выпуска сильно увеличились классы, так что свою долю она отрабатывала.
Говорил он будто нехотя, с досадой. Не сказать, чтоб я не понимала его чувств. Однако сейчас отвлечь не могла и не хотела. Впрочем, замначальника внезапно сам сменил тему:
— Девчат, я прошу прощения. Это что за молодой человек с вами?
Здесь идеально подошла бы мрачно-трагичная музыка, но повисла обычная тишина на полминуты. Поскольку не мне пришло в голову при Ване связываться с верхами, ответственность за произошедшее пришлось взять на себя Соне. И она взяла…
— Это Лидкин ухажёр, местный зельевик.
…и переложила её на меня. «Обожаю» напарников и коллег.
— Эм, Лидочка… — замялся Антон Васильевич, не зная, как покорректней намекнуть, что штатских втягивать нельзя, при этих самых штатских.
— Вы же сами говорили мне жениха искать, — взяла я быка за рога, пока мне ничего не заявили. — А где я его, по-вашему, найду, если торчу по командировкам?
