Книга Дорогая миссис Бёрд… - Э. Дж. Пирс

Папка отправилась к миссис Махоуни, а затем в типографию. Если я и сожалела об этом – а я думала об этом каждую ночь, то было уже слишком поздно. Письмо попадет в журнал. Я пыталась отвлечься от этой мысли, как могла, к тому же, спустя две недели и один день своего отсутствия в редакции можно было развешивать флаги – вернулась Кэтлин.

Я как раз несла в ее каморку канцелярские принадлежности, когда ее улыбающееся личико появилось в дверях общего коридора. Она взмахнула руками, будто танцевала джаз, и прошептала «Привет». Ее горло все еще болело, но она вновь была с нами.

Я давно так не радовалась.

– Кэт, как я рада тебя видеть! – я заключила ее в объятия. Наконец-то вернулась моя подруга, и ее работа, которую взвалила на меня миссис Бёрд, была совершенно ни при чем. Мне так ее не хватало! Редакция прямо-таки осиротела без нее.

– Пока ты болела, миссис Бёрд была все равно что злющий медведь, – сообщила я ей. – Но она поминала тебя добрым словом.

Это был комплимент, но Кэтлин перепугалась.

– Да не переживай, все хорошо, – успокоила я подругу. – Она говорила, что ты соображаешь, что к чему, и получше всех нас, вместе взятых.

– Ничего себе, – прохрипела Кэтлин. Услышать подобное от начальницы для нее было сродни чуду.

– Думаю, без тебя она соскучилась, – улыбнулась я, зная, что миссис Бёрд скорее бросится под автобус, чем признается в этом.

Кэтлин была неимоверно довольна собой, и вполне заслуженно.

За все время ее отсутствия я дважды спрашивала капитана Дэвиса, есть ли какие-то новости о моем переводе на полную занятость. Их не было, и это пугало меня.

Несколько раз я навещала Кэтлин во время болезни, но видеть ее здесь, на работе – совсем другое дело, и настроение мое сегодня было лучше, чем когда-либо за последние несколько недель.

Мы с ней болтали в коридоре. Вчера миссис Бёрд отослала меня с очередным Важным Поручением, заключавшимся в том, что в «Фортнум и Мейсон» я должна была разыскать масло в жестяной упаковке. Военной корреспонденткой здесь и не пахло, и я всячески приукрасила свои похождения, чтобы позабавить Кэт, и она подумала, что у меня все хорошо.

Я как раз дошла до сценки, в которой одновременно играла роль двух клерков, мужчины с попугаем и свою собственную, когда неожиданно вовремя пришел мистер Коллинз, и Кэт настояла на том, чтобы я пересказала все с самого начала. Я с усердием принялась за дело, и в редакции впервые за долгое время раздавался искренний громкий смех.

Ни Кэтлин, ни мистер Коллинз еще не успели переодеться. Размахивая новеньким сшивателем для пущего эффекта, я подбиралась к развязке.

– И он отвечает: «Я так не считаю, а ты, Морин?» – закончила я с блеском, и мои коллеги снова расхохотались.

Как раз когда вошла миссис Бёрд.

Едва увидев ее, я поняла – быть беде. Очень большой беде.

Она молча скользила по коридору, будто на колесиках, бесшумно, без привычного шелеста и шуршания, в гробовой тишине. Лицо ее было словно из камня, но не суровым, как обычно, а ядовито-зловещим. Я отвела взгляд, едва увидела ее глаза.

Кэт и мистер Коллинз стояли к ней спиной, но увидев, что я перестала улыбаться, обернулись, давая ей пройти. Она не обратила на них ни малейшего внимания – ее взгляд был прикован ко мне.

Мистер Коллинз прищурился и поочередно посмотрел сперва на меня, затем на нее.

– Доброе утро, миссис Бёрд, – вежливо поздоровался он.

Ответа не последовало.

– Доброе утро, миссис Бёрд, – эхом отозвались мы с Кэт.

Миссис Бёрд не сводила с меня глаз, полных холодной ярости. Мы не сдвинулись с места. Меня словно пригвоздили к полу, Кэт застыла от ужаса, а мистер Коллинз ждал, чем все закончится.

Миссис Бёрд, не опуская взгляда, извлекла из своей бездонной черной сумки лист бумаги.

– Перед вами письмо, – зловещим голосом процедила она.

В минуты гнева от ее воплей закладывало уши, но сейчас все было намного хуже. Обычно можно было переждать бурю, когда она была не в себе, и я всегда знала, что спустя какое-то время мы обязательно посмеемся над ней вместе с Кэтлин или Банти.

Но сегодня все было иначе. Случилось что-то ужасное. Лицо ее было белым, как мел, а сама она была словно снаряд с горящим запалом.

– Перед вами письмо, которое я получила, – стиснув зубы, продолжала она. – Ввиду того, что моей помощницы не было на месте, я была вынуждена вскрыть его сама. Мисс Лейк, не желаете ли вы узнать, о чем оно?

Кажется, я кивнула в ответ.

Сверкая глазами, она передала листок мистеру Коллинзу.

– Мистер Коллинз, будьте так любезны.

Тот молча принял письмо из ее рук. Я надеялась, что он скажет хоть что-нибудь, чтобы разрядить обстановку – ему всегда это удавалось, но сейчас он беспрекословно подчинился и принялся читать вслух.

– Дорогая миссис Бёрд, я – Эйлин Тредмур, мать супруги Мечислава Вардынского, состоявшей с вами в переписке.

Мистер Коллинз посмотрел на миссис Бёрд, перевел взгляд на меня. Я побледнела так сильно, что едва удержалась от того, чтобы не свалиться в обморок. Услышав знакомое имя, я поняла, что все кончено.

– Читайте дальше, мистер Коллинз, – с ужасающим спокойствием проговорила миссис Бёрд.

Мистер Коллинз, как следует откашлявшись, продолжал:

– Миссис Долли Вардынская – моя дочь. Ее настоящая фамилия – Тредмур, и ей всего семнадцать лет. Еще месяц назад она жила в родительском доме в Аксбридже.