Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
Да, сильны эти люди!
Вокруг меня тем временем появляются картины одна другой занятнее. Солнечный луч, пронзивший облака, словно указывает нам путь.
Слушая сейчас Баха, я испытываю чувство, о котором давно забыла; как бы правильнее назвать его…
Переполненность?
Наверное, понимание юмора и постепенное постижение искусства подстегнули мое развитие.
Такое впечатление, что мое сознание – недавно раздувшийся шар. Видимо, нескончаемые испытания и победное их преодоление превращают меня в мастерицу выживания, пользующуюся невидимой поддержкой свыше.
Не забудем, что только я, я одна являюсь хранительницей памяти мира, чудесной ЭОАЗР. Чем не повод раздуваться от гордости?
– Что такое, собственно, эта ваша ЭОАЗР? – спрашивает Шампольон, словно подслушав мои мысли.
Мой ответ уклончив:
– Это громадная библиотека, умещающаяся в крохотном томике. Он так мал, что умещается в ладони человека.
– И что же есть в этой громадной библиотеке?
– Все знания, необходимые для возрождения рухнувшей цивилизации, – отвечает за меня Пифагор.
– В таком случае я бы хотел, чтобы вы, найдя библиотеку, сделали ее достоянием всех остальных животных, – торжественно произносит какаду.
Ишь, как усердствует! Мало ему уже данного обещания? Надо быть с ним осторожнее. Хуже всех те, кто стремится творить добро, поступая наперекор моим указаниям.
– А еще я хочу познакомиться с общиной утопистов, созданной вами на острове Сите. Знаете, что больше всего мучает нас, птиц из экспериментальных питомников? Отсутствие горизонта. В заточении я не переставал гадать, что там, за единственным доступным моему зрению окном, выходившим на стену с рекламой путешествий, – пляж, кокосовые пальмы… Внешний мир представлялся мне этим пляжем. Как же мне хотелось туда полететь! – Он мечтательно вздыхает. – Потом я понял, что мир гораздо разнообразнее. Однажды изображение пляжа заменили заснеженной горой с елями. Оказалось, я даже не подозревал, насколько мир многолик! Но когда, получив возможность беседовать с хозяином, я признался ему в своей жажде знаний, он предупредил меня о существовании самых разных смертельных опасностей. Сказал, например, что на свете есть вы, кошки, свирепые существа, охотящиеся на попугаев и поедающие их.
– Люди держали нас при себе, поступали с нами, как хотели, и заражали беспочвенными страхами. – Говоря это, я представляю, как разорву эту птицу, когда она нам больше не будет нужна.
Шампольон заключает с видом знатока:
– Полагаю, мы рождаемся, чтобы учиться. Худшее, что может нас ожидать, – это рутинная жизнь в одном месте, в одной и той же компании, когда ничего нового не происходит и произойти не может.
Этот Шампольон нервирует меня – мои и его мысли совпадают слишком часто. Надо будет ввести патентование идей: тот, кого осенит первым, патентует свою идею, тогда те, кто придумает то же самое позднее, будут вынуждены с ним расплачиваться. Так или иначе, попугаи – известные подражатели.
Я продолжаю размышлять.
Единственным исключением из только что упомянутого правила стану я сама, наделенная правом цитировать свою мать, раз бедняжки уже нет в живых.
Шампольон продолжает наслаждаться собственной болтовней:
– …и вот теперь я хочу пожить на просторе, открывая для себя мир, представителей других видов, хочу путешествовать, впитывать все человеческие знания. Вот для чего я присоединился к вам.
– А у свиней-то что вы делали? – лукаво интересуется Пифагор.
– Когда питомник перестал существовать из-за гражданских войн, его хозяин бежал вместе со мной, потому что – не помню, говорил ли я уже вам об этом, – я был его любимчиком.
Это произносится с горделиво вздернутым хохолком.
За кого он себя принимает, самодовольный комок перьев? С ума сойти, сколько на свете самодовольных болтунов!
Я киваю, притворяясь, что восхищена, но на самом деле хочу побудить его продолжить рассказ.
– Мы торопились и, подобно вам, не заметили на дороге ловушку, устроенную свиньями. – Воспоминание об этом неприятном происшествии повергает его в уныние. – Сначала все шло неважно, но потом свиньи убедились в моем невероятном коммуникационном таланте и назначили меня переводчиком на судебном процессе моего хозяина.
– И вы переводили, не испытывая угрызений совести?
Я задала этот вопрос, не подумав, но попугай слишком надменен, чтобы реагировать на сарказм.
– Почему, сначала испытывал – немного, но потом свиньи произвели на меня сильное впечатление. К тому же процесс проходил на принципах равенства. После суда, смертного приговора и казни (с последующей переработкой в фарш) моего хозяина я понял, что свиньи гораздо умнее людей, раз им удается поступать с ними по своему усмотрению.
Пифагору тоже хочется показать свою ученость:
– Между прочим, свиньи чуть не стали домашними животными человека, а кошки – сырьем для мясоперерабатывающей промышленности. В Китае, например, ели собак и кошек, а свиньи были компаньонами детских игр. Но однажды произошел пожар, в нем погибла свинья, и ребенок, прикоснувшись к ее обгоревшей туше, обжег руку раскаленным салом, поднес пальцы ко рту и обнаружил, что это вкусно. С тех пор свиньям нашли иное применение.
Наконец, мы добираемся до Орсе.
За время нашего отсутствия университет сильно изменился. В изгороди из колючей проволоки зияют широкие бреши. Живых людей не видно, всюду валяются трупы. Французское трехцветное знамя у входа в главное здание заменено черным, с надписью непонятной вязью.
Мы то и дело натыкаемся на погибших людей в белых халатах и бородачей во всем черном.
– Религиозные фанатики с химического завода! Наверное, охотясь за ЭОАЗР, они нагрянули сюда в гораздо большем количестве, чем в первый раз. Думали, видно, что мы привезли ее обратно в университет. Откуда им было знать, что нас задержали свиньи, – объясняю я и трогаю лапой свой ошейник, желая убедиться, что бесценная флешка на месте.
Роман потрясен. Переходя от трупа к трупу, он узнает друзей и припадает ухом к груди каждого – вдруг хотя бы в ком-то еще теплится жизнь? Но нет, головорезы прикончили всех до единого.
Так устроен мир людей: самые жестокие рано или поздно торжествуют над самыми мирными. Бандиты берут верх над теми, кто много думает, просто потому, что следуют простой и ясной логике, тогда как других останавливает осознание сложности жизни и сомнения.
Я наказываю себе впредь принимать это во внимание. Нельзя позволять уму подавлять первобытный инстинкт выживания. Не забывай о сидящей в тебе дикой кошке! Не жди, что все устроится само собой. Оставайся сильной, не уступай. Давай волю своей природной боевитости, иначе над тобой будут торжествовать более агрессивные глупцы.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
