— Давайте. А удостоверение я достану.
— Хорошо.
Через пять минут у меня на руках была внушительная стопка бумаг. Что до корочек, тут мне помог Давид. Уж не знаю где, но он достал удостоверение и привез прямо к дому, причем уже на совершенно другой машине, да и выглядел Давид так, будто работает где-нибудь в банке, но никак не кукует в раздолбанном корыте сутки напролет.
Н-да, если моя вылазка провалится, я рискую надолго присесть. Но как выяснилось, в этом деле у меня помощников нет. Свою задницу подставлять никто не захотел. Никто, кроме Симоняна.
— Надеюсь, ксива не какого-нибудь почившего не своей смертью мента? — глянул на Давида.
— Нет. У-удостоверение прина-адлежит одному очень бедному и со-овсем не гордому менту.
— Тысяча ба-баксов.
— Тут пла-ан нужен, Денис Александрович. Кто-то один до-олжен пасти дом вашего не-едруга, а кто-то ехать в клинику.
— Есть, — пожал плечами. — Арарат, он как раз в ме-ентуре работал лет семь или восемь. Вот его бе-ерите с собой. А мое дело сидеть в та-ачке и не отсвечивать. В этом я спец.
— За хо-орошие ба-арыши, Денис Александрович, он по-побежит за вами.
— В таком случае давай контакты.
Глава 74Алиса
Еще одна ночь в тюрьме. Мне кажется, эти фашисты только увеличили дозу, ибо я проснулась с таким жутким головокружением и тошнотой, что не смогла даже встать. И лежала еще пару часов. Во всем теле чувствовалась слабость, да какой там — страшное бессилие. А еще я чувствовала полнейшее безразличие к тому, что происходит вокруг. Головой вроде понимала, как все плохо, что впереди меня ждет сущий ад, но не волновалась. Такими темпами я скоро превращусь в овощ. Неужели Владу нужен овощ? Или в определенные моменты он меня будет «бодрить» другими таблетками, а потом снова «гасить»?
Зато сейчас я могу рассуждать беспристрастно. И если честно, то моя мать подложила мне свинью своим браком с Венесом. Конечно, любовь зла, но насколько надо было быть слепой, чтобы отдать ему последнее. Ему! Человеку, у которого и так было всё. Она ни о себе не подумала, ни обо мне. А я… я была ребенком, который радовался хорошим условиям, подаркам, путешествиям. Н-да, за все надо платить… особенно за богатую жизнь. И расплачиваться, увы, придется мне.
— Как вы себя чувствуете? — я даже не заметила, как в палату зашел мой главный лекарь. Некий Герудий Джонатан.
— А вы не видите? — перевела на него взгляд.
— Все-таки хотелось бы услышать от вас.
— Я не могу встать, меня тошнит, голова кружится. В общем, мне очень хорошо. Думаю, Владислав Анатольевич будет доволен вашей работой.
— Ваш организм пока адаптируется.
— Это я уже слышала.
— Через полчаса у вас возьмут кровь, — проигнорировал все мои слова. — Потом сможете поесть.
Циничные безбожные твари… вот кто они… Тут перед глазами возник Денис, но я сразу прогнала его образ. Не надо мне о нем думать. И да, я ни капли не сожалею, что ушла. Это только моя беда, мой крест и нести его только мне, но никак не Денису и не его сыновьям. Ему достаточно выпало испытаний.
В какой-то момент веки потяжелели, и я провалилась в болезненный сон. А когда снова открыла глаза, обнаружила дьявола. Он сидел на стуле около кровати, держал меня за руку.
— Здравствуй, — улыбнулся. — Доктор сказал, ты сегодня гораздо спокойнее, чем вчера.
— Может, тебе не стоит приезжать каждый день? — с трудом приподнялась, легла повыше. — Я еще не дошла до кондиции.
— Думаешь, мне это все нравится? — отпустил мою руку.
— Думаю, да.
— Я еще хотел поговорить с тобой вот о чем. Ты предала меня, когда легла под Казанцева. И я никак не могу с этим смириться. Меня это убивает. Как ты могла, Алиса? Зачем?
— Уйди, Влад. Я все равно не буду объясняться перед тобой.
— Это была месть? Поэтому? Отвечай, — а глаза ублюдка потемнели.
— Ты решил устроить разборки в клинике? Для чего? Хочешь спровоцировать меня?
— Я хочу понять, как такая милая, воспитанная, скромная девушка, которая была моим идеалом женщины, смогла так низко опуститься. Он ведь просто трахнул тебя. Без обязательств.
— Не стоит читать мне нотаций. Не трать свое драгоценное время. Я ни о чем не сожалею.
— А зря… зря, Алиса. Ты должна раскаяться в содеянном, должна умолять меня простить тебя, иначе наша совместная жизнь начнется с неприятных актов перевоспитания.
— И что будешь делать? На горох поставишь? Или голодом морить будешь?
— Знаешь фразу, клин клином вышибают. Так вот, я буду трахать тебя как низкосортную шлюху, а еще буду пороть. То трахать, то пороть. И это будет продолжаться до тех пор, пока ты не приползешь ко мне на коленях в мольбах о прощении и раскаянии.
— Наверно, если бы сейчас во мне не было столько колес, я бы испугалась. Но во мне дохрена колес, поэтому плевать я хотела на твои угрозы.
— Хотя, — коснулся моей ноги, — мы ведь можем начать прямо сейчас. Тем более, ты не будешь против.
— Ты совсем рехнулся? — ощутила лишь легкое волнение, хотя надо бы орать и просить помощи.
— Я так люблю тебя, Алиса, так люблю, но обида и злость мне мешают наслаждаться этим светлым чувством. Возможно, ощутив тебя, мне станет легче. Возможно, я передумаю тебя наказывать. Это в твоих же интересах.
И я кое-как встала, по стенке отошла к окну. Жаль, на нем решетки, так бы выпрыгнула, не раздумывая.
— Не подходи ко мне.
— Брось, милая. Быть с мужиком тебе уже не впервой.
Поднялся, после чего стянул с себя водолазку, расстегнул ремень. Господи… надеюсь, я сдохну сегодня.
