Я опустила взгляд на ладонь, сжала и разжала пальцы и вздохнула.
— Я устала.
— Намек не понят.
— Послушайте, давайте вы сами придумаете какое-нибудь правдоподобное объяснение, а я его подтвержу. Ладно?
— Мне нужна правда.
— Не нужна. Поверьте.
Он долго сверлил меня взглядом, но я не сдавалась. Мне уже пришлось пожалеть, что я рассказала правду царю. Повторение этой пытки меня бы убило.
Сэнар бывал наглым, упрямым, бесцеремонным, и я готовилась к долгому противостоянию, но его не случилось.
— Дожил, у вас уже тайны от меня появились, — проворчал он. — Хотя бы пообещай, что помиришься с братом. На него страшно смотреть.
Я напомнила себе, что собиралась тихо ждать развязки, ни во что больше не ввязываться и изображать предмет интерьера. И сказала:
— Хорошо.
Сэнар посверлил меня взглядом еще несколько мгновений, ничего не добился и ушел. Я осталась наедине с почти невыполнимым обещанием.
* * *
На следующее утро Ксэнар на завтрак не спустился. И меня, подгоняя напутственными речами, на пару с Агнэ, распугав всех домашних работниц, Сэнар погнал с подносом в царскую спальню.
Решил начать мирительную миссию с самого утра.
Мы не стучали. Просто Агнэ распахнула дверь, а Сэнар втолкнул меня в комнату и отрезал пути к отступлению.
Было слышно, как с той стороны царевна неуверенно спросила, правильно ли они поступили. Сэнар считал, что правильно.
Я хотела возмутиться, но перекрикиваться через дверь было странно. Особенно в присутствии царя.
Даже несмотря на то, что Ксэнар лежал на кровати и признаков жизни не подавал. Сквозь плотно задернутые шторы едва пробивался тусклый свет, создавая в спальне серую и унылую атмосферу.
— Вашество? — Дребезжа тарелками, я добралась до стола, на который свою ношу и сгрузила. — С вами все хорошо?
Ответа не последовало.
Я не решилась включить свет или отдернуть шторы, подобралась к постели и после недолгих сомнений принялась за поиски. Под двумя одеялами и пледом, закутавшись во что-то шерстяное и мягкое, лежало едва дышащее тело.
К холодной влажной шее прилипли выбившиеся из косы пряди, я осторожно дотронулась до кожи и поежилась.
— Я позову Ллэт, — пообещала Ксэнару, но не успела даже руки отнять, как на моем запястье сжались холодные пальцы.
— Не смей.
— Вы же больны. Нужно позвать лекаря.
— Это не болезнь. — С трудом, жутко втягивая воздух сквозь сжатые зубы, Ксэнар сел на постели, не выпустив меня на свободу. — Это недостаток силы. Завтра будет лучше.
— А вы до завтра доживете?
Он не счел нужным отвечать на мой вопрос. И задал свой:
— Что ты здесь делаешь?
— Завтрак вам принесла. Чаю хотите? Горячего?
Ксэнар усмехнулся.
— Теплее мне от него не станет.
— А от чего станет? — тут же ухватилась я за его слова. — Хотите, я вам еще одеял принесу?
— Живое тепло.
— Э-э-э… Сэнара привести? — с сомнением предложила я.
Ксэнар кашлянул и передернул плечами. Его мое предложение чем-то оскорбило.
— Не стоит. Сам справлюсь.
— А…
— Просто уйди, будь добра, — велел он и медленно, по одному, разжал пальцы, отпуская мою руку.
Я не могла его оставить, но не знала, что делать. Ллэт звать он запретил, Сэнара ему не надо, Агнэ опасно, мало ли, вдруг это заразно и она завтра такая же холодненькая будет?
— Знаете, я, конечно, не очень теплая, но давайте я вас погрею?
В моем представлении ему просто надо было растереть руки и ноги, как мне это нянюшка в детстве делала после зимних прогулок. Только в моем детстве еще было много горячей воды, но если Ксэнар говорит, что нужно только живое тепло…
Я размяла руки, в ожидании его ответа готовясь к работе. Он молчал, с сомнением глядя на мои приготовления. Желание погреться боролось в нем со злостью на меня и чем-то еще, что эту злость лишь усиливало.
В конце концов жажда тепла победила, и Кэнар сказал то, после чего любая воспитанная девушка тут же свалилась бы в обморок. Или устроила истерику… или скандал.
— Ложись, — велел он, освобождая мне место.
Я застыла, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, почему меня не тянет устраивать истерику или скандал. Заминку мою Ксэнар разгадал неправильно.
— Я так и думал, — кивнул он. — Можешь идти.
— Знаете что, надеюсь, вы не заразный. — В постель я забралась быстро, уже из-под одеяла сбросив на пол домашние туфельки.
Легла, вытянула руки вдоль тела и уставилась в потолок, стараясь не касаться лежавшего рядом мужчины.
Он странно хмыкнул и начал шевелиться. О сходе ледников мне читать доводилось. Несколько раз в книгах и один раз в газете, найденной на кухне. О наползающих ледниках я никогда раньше не слышала, но оказалась его жертвой.
Ксэнар был ледяной и очень целеустремленно на меня наползал. Укрыл своим холодом, голову на грудь положил, рукой за талию обхватил и замер.
А я ни вдохнуть, ни выдохнуть толком не могла, и не только оттого, что голова у ледника была тяжелая, но и просто… не дышалось нормально.
— Рагда, я не пристаю, успокойся.
— Я спокойна, — соврала не очень убедительно и в ответ получила безжалостное:
— Я слышу, как стучит твое сердце.
— Я спокойна, просто немного задыхаюсь.
Он пошевелился, подтянулся выше, устроившись на плече и уткнувшись холодным носом в шею.
— Так лучше?
Так было еще хуже, но я не решилась об этом говорить.
— Да, благодарю.
Полежав так немного и рискуя в прямом смысле схлопотать сердечный приступ — сердце стучало как ошалелое, никак не желая успокаиваться, я осторожно спросила:
— И сколько ждать, пока вы согреетесь?
— Ты можешь уйти в любой момент.
— Ага… но согреетесь-то вы когда?
Ксэнар пожал плечом.
Более понятного ответа я не получила, но осталась лежать. Странным казалось бросить его, такого холодного, когда я могла помочь. Пускай и таким смущающим образом.
Скоро Ксэнар задышал ровно, расслабился, навалился на меня сильнее.
И я лежала, не зная, куда деть руку, так неудачно оказавшуюся над плечом царя, и не имея возможности просто пошевелиться. Первое время еще крепилась, терпела, наивно надеясь, что он либо проснется, либо повернется как-нибудь удачно и выпустит меня на свободу.
