— И две таблетки аспирина, — добавляю в ответ. — Кстати, Петровна, у нас сегодня гости, так что с тебя обед и, я так подозреваю, еще и ужин.
— Пашка что ли придет? — смотрит на меня недовольным взглядом.
— Может и придет. А вообще девчонки нагрянут, будут в бассейне плюхаться. А то с бодуна на какое-то озеро непонятное собрались. Пусть уж лучше под присмотром будут, чем потом вытягивать их из приключений.
— Что ж ты раньше-то молчал, ирод, — хлопает в ладоши, останавливаясь посреди столовой. — Девочки придут, надо ж их чем-то вкусненьким накормить.
— Ага, мышьяком, — ворчу в ответ.
— Молчи уже, — подходит ко мне и трепет по голове.
— Что-то, когда Пашка в гости ко мне приходит, ты так не суетишься. И вкусненьким нас не кормишь, — подмигиваю женщине.
— Так то Пашка, балбес и лоботряс, а тут девочки. Много ты понимаешь, — говорит грозно, на что я в очередной раз усмехаюсь. — Да, кстати, меня завтра целый день не будет, рано утром уеду, так что вы тут уж без меня как-нибудь. Справитесь? Я вам наготовлю, чтобы с голоду не умерли.
— Петровна, ты как маленькая, честное слово, — хмурюсь в ответ, вставая со стула. — У нас рестораны еще не отменили.
— Ой, — машет рукой, — знаю я твои рестораны. Накормят так, что потом в больницу с гастритом попадешь. Все, я побежала готовить, — и движется в направлении кухни. — Какая радость, — бухтит себе под нос. — Девочки в гости приедут.
Усмехаюсь и выхожу из столовой, направляясь к себе в кабинет. Время до одиннадцати пролетает незаметно за бумагами и переговорами с американскими партнерами по скайпу. Также созваниваюсь со своим замом, решая текущие вопросы.
И постоянно смотрю на часы в ожидании нужной цифры. Да что со мной такое, черт побери? С каких это пор я стал таким нетерпеливым? Эта белокурая красотка точно чем-то меня накормила или напоила, что не дает забыть о ней ни на минуту.
Почти одиннадцать, и я встаю из-за стола, потягиваясь и разминая спину. В столовой уже приготовлен поднос, на котором красуется блюдце с двумя таблетками, стакан апельсинового сока и лед в пиале. Ну, Петровна, обо мне так никогда не заботилась, а только вечно ворчала, чтобы пить завязывал.
Женщина заходит в столовую, неся в руках кружку с дымящимся чаем.
— Я уже десять минут тебя жду, — ворчит, ставя чашку на поднос. — Неси давай.
— Ты серьезно? — смотрю на домработницу удивленно.
— А ты предлагаешь девочке самой сюда спуститься? — смотрит на меня таким взглядом, что хочется скрыться с глаз долой и не появляться минимум сутки на горизонте.
— Вообще-то, да, — киваю утвердительно в ответ.
— Неси давай, — прикрикивает. — И чай пусть выпьет сразу, — тычет в меня пальцем. — Вперед.
— Ну, женщины, — ворчу, беря поднос и направляясь к лестнице. — Я вам устрою райскую жизнь.
— Я всё слышу, — кричит женщина мне вслед. — Смотри, как бы мы тебе чего не устроили.
В очередной, не помню какой по счету за сегодняшнее утро, раз усмехаюсь и поднимаюсь со своей ношей по лестнице. Вот это меня построили, так построили. Аж самому не верится, что иду отпаивать после вчерашнего перепоя голубоглазую блондинку. Обычно девушки меня пытались в чувство привести с утра пораньше, а тут сам влип по полной программе.
Держа поднос в одной руке, другой давлю на ручку и тихонько открываю дверь, заходя бочком.
— Да не сплю я, — слышу женский голос. — Можешь шуметь, только не сильно.
— И тебе доброе утро, — останавливаюсь возле кровати, глядя на полусонную Катю.
— Официант на полставки прибыл, — смеется в ответ. — Слушай, а тебе идет поднос, Вишневский.
— Очень смешно, — ставлю ношу на тумбочку. — Вы с Петровной решили меня сегодня с утра достать? Впервые за длительное время хорошее настроение, так вы всеми способами пытаетесь мне его испортить.
— Не бухти, — перекатывается на живот и тянется к подносу. — Надеюсь, это аспирин? — берет в руки таблетки и смотрит пристально на меня.
— Понятия не имею. Что Петровна дала, то и принес.
— Точно по дороге не подменил?
Начинаю заливисто смеяться, садясь на кровать, а Катя глотает таблетки, запивая соком. После чего берет чай и делает глоток.
— Вкусненько, — садится на кровати, опираясь спиной о подушку.
— И это говорит самая популярная журналистка города, — смотрю на нее, усмехаясь. — «Вкусненько», — передразниваю. — Катя, блин, ты неисправима.
— Катя не блин, — снова делает глоток. — Катя сегодня в лучшем случае гриб вареный, а в худшем — сушеный.
Снова дико смеюсь, падая спиной на кровать. Так получается, что в этот момент девушка вытягивает ноги, которые до этого были согнуты в коленях, и моя голова приземляется четко на их верхнюю часть.
— Ну, ты даешь, — провожу рукой по лицу, вытирая невидимые слезы после смеха.
— Ай, — отодвигает в сторону руку с кружкой. — Аккуратнее, а то сейчас вылью на тебя живительную влагу.
— Чего выльешь?
— Лекарство от похмелья. Даже у Аньки так вкусно не получается.
— Как чувствуешь себя? — смотрю на нее снизу вверх, закидывая одну руку за голову. Правда, опускается эта самая рука, почему-то, как раз на ногу девушки немного дальше моей головы. Но Катя даже глазом не ведет.
— Могло быть и хуже, — кривится. — Голова побаливает, но терпимо. Даже готова твое ворчание послушать и лекцию о вреде женского алкоголизма.
Кончиками пальцев глажу по голой ноге, поднимаясь постепенно к краю шортиков, получая от этого какое-то дикое удовольствие. Девушка пьет чай и, кажется, совсем не против моих действий. По крайней мере, не пытается скинуть руку с ноги.
— Ты хоть помнишь, что вчера было? — поднимаю одну бровь в немом изумлении.
— А должна забыть? — повторяет мой жест.
— Ну-у, — тяну, продолжая и дальше гладить голую ножку, точнее ее верхнюю часть. — Судя по количеству выпитого, то может случиться амнезия. Я же не знаю, какой у вас стаж пьянства.
— Вишневский, — выдает кривую улыбку. — Не переживай, тебя перепьем.
Снова смеюсь, да так, что уже настоящие слезы выступают на глазах. Она неисправима, с ней никогда не будет скучно. В отличие от многих моих знакомых Катя умеет удивлять своей непосредственностью и непредсказуемостью. А также чувством юмора и бесконечным позитивом, как оказывается, и с похмелья тоже. Вот ведь ураган страстей, судя по вчерашнему поведению и не только.
— Даже спорить не буду, — свободной рукой вытираю слезинки.
В очередной раз мое и без того хорошее настроение делает скачок вверх. А большой палец «занятой» руки уже полностью находится под шортиками, гладя нежную кожу подушечкой. Как же это приятно. Такое чувство, что мои руки живут какой-то отдельной жизнью, не подчиняясь разуму.
