– Привет, Беллецца. – Глядя на нее, он подумал, чтопоследние пять месяцев, проведенные ею в Нью-Йорке, не были добрыми для нее.Она казалась хрупкой, худой и опустошенной, а под глазами были глубокие круги.– Ты хорошо себя чувствуешь? – Он был обеспокоен.
– Просто устала. – Она улыбнулась впервые за последниесутки.
Он чувствовал ее напряженность, пока они ехали в Рим. Онабыла необычно сдержанной, молча и с болью смотрела из окна лимузина.
– Почти ничего не изменилось. – Он попробовал завязатьобщий разговор. Ему не хотелось говорить о делах в присутствии охранников.
– Нет, но сейчас теплее. – Она вспомнила, какойхолодной была ночь полета.
– Как Алессандро?
– Прекрасно.
Изабелле очень хотелось увидеть виллу, но она знала, что неготова. Еще не готова. И ей надо было заняться делами в доме мод. Это придавалобольше смысла тому, что она будет жить там. В этом было нечто большее, хотя ейне хотелось признаваться в этом даже самой себе.
Отдав свое тело Корбету, она не хотела возвращаться впостель, которую она делила с Амадео. Теперь и она предала его. И ради чего?Ради хитрости. Обмана.
Она почувствовала, как у нее чуть-чуть сильнее забилосьсердце, когда они остановились перед тяжелой черной дверью. Ей хотелосьзакричать, но она лишь на мгновение устремила взгляд на нее. Потом она вышла измашины и вошла в дом мод «Сан-Грегорио», как будто никогда не уезжала. Никогоне предупредили о ее приезде, но она знала, что об этом в тот же вечер будетизвестно всему Риму. Но это ее нисколько не волновало. Пусть они преследуют ее,пусть ослепляют вспышками – ее это тоже ничуть не трогало. Ничто больше непотревожит и не удивит ее, больше никогда. По многолетней привычке она вставиласвой ключ в замок лифта и нажала кнопку четвертого этажа, в то время какБернардо наблюдал за ней.
Он осознавал, что с ней произошло что-то ужасное. У нее внутрибыла мертвенная пустота. Ее бледное лицо цвета слоновой кости, которое он таклюбил, напоминало маску. Он никогда не видел ее такой, даже в те страшные часыожиданий, даже во время похорон или ее бегства. Изабеллы, которую он зналдолгие годы, больше не существовало.
Из конца коридора четвертого этажа она прошла к двери налестницу, ведущую к квартире на верхнем этаже. Бернардо следовал за ней. Тамона наконец-то села, сняла черную шляпу и, казалось, расслабилась.
– Ну, как дела, Бернардо?
– У меня все в порядке, Изабелла. А как ты? Тебя небыло пять месяцев, и ты возвращаешься домой и ведешь себя так, будто япрокаженный.
Может, так и есть, подумала она. Вслух она только спросила:
– Ты звонил в «Ф-Б»? Он кивнул.
– Мне было плохо, но я это сделал. Ты знаешь, как этоударит по нашим показателям?
– Мы все наверстаем к следующему году.
– Что случилось вчера? – Теперь он не осмеливалсяспорить с ней. Она выглядела слишком уставшей, чересчур хрупкой.
– Я узнала кое-что интересное.
– И что же это?
– Что Наташин друг, который, как я думала, стал и моимдругом, просто использовал меня, чтобы купить мой бизнес. Тебе должно бытьзнакомо это имя, Бернардо. Корбет Эвинг.
Бернардо в шоке смотрел на нее.
– Что значит «использовал»?
Она не стала вдаваться в подробности.
– Я не знала, кто он на самом деле. Но Наташа, конечно,знала. И ты тоже. Я понятия не имею, задумали ли вы все это вместе или нет. Мнеэтого никогда не узнать. Возможно, именно по этой причине ты настаивал, чтобы яуехала из Рима. Теперь это уже не имеет значения, Бернардо. Я дома. На самомделе негодяем является Эвинг. Вопрос закрыт. Я ничего не продаю. И я приняларешение, на которое давно надо было решиться. Но мне потребовалось время.
Бернардо гадал, что сейчас последует. У него сильноразболелась язва, но он ждал ее сообщения.
– Я увожу основную часть бизнеса с собой в Штаты. – Этобыло предложение Корбета. И он был прав.
– Что? Как?
– Я еще не решила окончательно. Высокая мода останетсяздесь. Этим может заниматься Габриэла. Я смогу прилетать несколько раз в год.Эта часть дела не требует моего постоянного наблюдения, которое необходимо дляостального. Иначе невозможно, это слишком большое напряжение для тебя... и дляменя. – Она снова улыбнулась, но еле заметно, наблюдая, как Бернардосправляется с шоком. – Мы проработаем это вместе, пока я здесь. Но я хочу,чтобы ты поехал со мной. Что бы ни случилось, ты нужен мне. Ты всегда был моимдругом, и ты слишком хорош, чтобы я могла потерять тебя.
– Мне надо подумать. Я немного шокирован. Я не знаю,Изабелла... – Но своими словами она только подтвердила то, что ему уже былоизвестно. Он был всего лишь другом и служащим. Она никогда не позволит емустать чем-то большим. И он понял кое-что еще. Он был рад. Она всегдаолицетворяла для него слишком многое, чтобы вести себя с ней как с любимойженщиной. А она продолжала говорить о своих планах.
– Я больше не могу жить здесь, тем более с Алессандро.Ты был прав насчет этого. Я не могу рисковать. Нет причин, не позволяющих намруководить нашими международными связями из Нью-Йорка. И... – она опятьпоколебалась, – я решила взять с собой Перони и Бальтаре, если они согласятся.Из наших четырех исполнительных директоров только эти двое говорятпо-английски. Двум другим придется уйти. Но об остальном мы можем поговорить позже.И скажу еще одно. – Она вздохнула и огляделась вокруг. – Приятно видеть что-тознакомое для разнообразия. Я чертовски устала находиться так далеко от дома.
– Но ты решила остаться там. Ты уверена?
– Не думаю, что у меня есть выбор.
– Возможно, и нет. А как же вилла?
– Я закрою ее и сохраню. Она принадлежит Алессандро.Когда-нибудь он сможет вернуться и жить здесь. Настало время обзавестись домомдля него там. И мне пора перестать скрываться. Прошло девять месяцев послесмерти Амадео. Достаточно.
Он задумчиво кивнул, пытаясь осознать это. Девять месяцев. Икак много уже изменилось.
– А как Наташа? Насколько я понимаю, вы поссорились?
– Ты правильно понял. – Она не желала продолжатьразговор на эту тему.
– Ты действительно думаешь, что Эвинг пытался давить натебя?
– Совершенно уверена. Возможно, тебе известно больше,чем мне. Хотя я этого уже никогда не узнаю.
Это было поразительно. Теперь она не верила никому. Онавдруг стала холодной и преисполненной горечи. Ему стало неуютно, и это пугалоего.
Последующие три недели не изменили его мнения.
Изабелла объявила о своем решении директорам и проверилакаждый дюйм дома мод «Сан-Грегорио», проходя из комнаты в комнату, в кабинеты,на склад, от стола к картотеке на каждом этаже. За три недели она доскональноузнала, как обстоят дела. Два исполнительных директора, которых она пригласилас собой в Нью-Йорк, дали согласие, и она решила нанять двух американскихисполнительных директоров, которые будут работать с ними там. Остальной штатперемещался и разделялся. Габриэла осталась очень довольна. Теперь она будетзаниматься исключительно высокой модой, отчитываясь только перед Изабеллой,которая ей полностью доверяла. Но на этом доверие Изабеллы заканчивалось. Онастала подозрительной, недоверчивой, а самая большая перемена заключалась в том,что она больше не сражалась с Бернардо. Она перестала быть женщиной, на которуюбыло легко работать, а неожиданно превратилась в женщину, которую все боялись.Ее гнев мог обрушиться на любого. Ее черные глаза все видели, а уши всеслышали. Казалось, Изабелла преодолела свои подозрения по его поводу, но большеона никому не доверяла.
