Взмахнула руками волшебница, и тут же возникло на ней подвенечное платье, а в руках замерцал букет из бледных цветов асфодели.
— Так это же Клюшка, — ахнул Паламед, не веря своим глазам. — Известная эллинофобка. Она греков в свиней превращает.
— Как ты сказал? — удивился Телемах.
— Назад! — взревел Паламед. — Гребцы, скорее за весла. Полный назад.
— Полный что? — Гребцы обалдело переглянулись.
— Иди в мои объятия, Нарцисс, — кричала на берегу сумасшедшая дочь бога солнца.
— Это она мне, что ли? — переспросил Телемах.
— Да нет, — ответил Паламед, — это она нашему кормчему. Правда, Эсхил?
Дряхлый одноногий старикашка, сидевший на носу корабля, беззубо улыбнулся.
— Вот видишь, — обрадовался Паламед. — Он тоже ее знает.
— Что ж, — наконец принял решение Телемах, — пожалуй, мы снова опоздали и высаживаться здесь не имеет никакого смысла. Эй, мужики, посадите в лодку нашего кормчего. Нельзя лишать влюбленных счастья встречи после стольких лет разлуки.
Протестующе отбивавшегося целой ногой Эсхила греки тут же с гиканьем выбросили за борт. Вслед за дико вопящим стариком полетела дырявая старая лодка.
— Заткнешь пробоину пальцем, — весело крикнули своему кормчему греки и фальшиво затянули знаменитую песню о переживших долгое расставание моряке Эвкледе и морской нереиде Акулинии. Правда, в конце песни влюбленные умерли.
Глава 7В ЦАРСТВЕ МРАЧНОГО АИДА
— Успокойся, Аякс, не надо! Пожалуйста, только без рук…
Одиссей обернулся.
Бледный Парис в панике метался по палубе корабля, преследуемый ревущим, словно стадо спаривающихся быков, могучим героем.
“Интересно, — подумал царь Итаки, — кто напомнил Аяксу об обещании набить морду Парису? Наверное, эта скотина Агамемнон”.
Вот уже третий день кряду плыли греки, а божественное устройство все молчало, не собираясь подсказывать им, в каком направлении двигаться дальше.
Безобразие!
Хитроумный Одиссей от греха подальше прочно запер на ключ ту часть трюма, где хранились амфоры с винами, справедливо полагая, что безделье — прямой путь к пьянству.
— Охо-хох! — сказал Аякс, остановившись передохнуть рядом с Одиссеем, и нараспев произнес: — Гонимый ветром Эвром с Нотом, корабль наш плыл в далекие края. И мы все думали, да где же, блин, земля!
Царь Итаки с подозрением посмотрел на героя, чутко принюхиваясь, но от Аякса вином не пахло. От Аякса пахло почему-то смесью, из которой готовили греческий огонь.
— Ты что это выпил? — испуганно спросил Одиссей. — Сандалии хочешь, болван, отбросить?
— А что такое? — удивился Аякс. — Тебе не нравятся мои стихи?
Одиссей сокрушенно покачал головой.
— Вот послушай. — Аякс картинно тряхнул вьющимися, ниспадающими на плечи черными кудрями. — Зловещий остров Кирки — вот где ужас! Мы бились с монстрами до самого утра. Но тут наш Одиссей сказал: “Пора”, и мы бесстрашно к морю отступили.
— С какими еще монстрами? — раздраженно спросил Одиссей. — Что ты, дубина, мелешь, это с хомяками, что ли?
— С хомяками? — переспросил Аякс. — Да, именно с хомяками. Ты же знаешь, в поэзии все образно и кое-какие непоэтические моменты приходится опускать. Не мог же я написать: сражаясь с хомяками, м-м… герои дрыгали ногами.
— На, держи. — Одиссей протянул Аяксу ключ от винного трюма. — Можешь выпить там все, только исчезни с моих глаз на ближайшие несколько часов.
— Ийя-хи-ху! — дурашливо пропел герой и какими-то странными скачками помчался в трюм.
“Хитрющий, гад, — с раздражением подумал царь Итаки. — Гермесу пять очков наперед даст”.
— А вы все плывете? — спросил материализовавшийся из воздуха Дионис.
— Что-то мы с тобой частенько стали видеться, — констатировал Одиссей, — не к добру это.
— Так ведь кто тебя нанял? — удивился бог вина. — Посейдон вот мне сказал, что-де греки в Понте затерялись, по кругу плавают.
— По кругу?!! — ужаснулся Одиссей и тут же бросился искать кормчего.
Дионис с пониманием кивнул и принялся меланхолично поедать спелый виноград со своего знаменитого головного убора.
Одиссей вернулся где-то минут через пятнадцать. Костяшки на его крепко сжатых кулаках были сильно ободраны.
— Ты прав, — сказал царь Итаки, подойдя к Дионису. — Мы действительно плавали по кругу.
— Угощайся. — Бог вина протянул греку гроздь винограда.
— О, — удивленно произнес Одиссей, раскусывая спелую ягоду. — Так он же с вином?
— Ну а ты как думал? — усмехнулся Дионис.
— Аякс узнает, — добавил Одиссей, — оторвет тебе голову.
Выплевывая мелкие косточки в море, бог и смертный задумчиво смотрели на горизонт, где садилось багряное солнце, влекомое вниз удивительной летающей машиной.
— Сутки короткими что-то стали, ты не заметил? — пожаловался Дионис.
Одиссей в ответ пожал плечами.
— Гелиос на пенсии, — продолжал бог вина. — Дедал теперь солнце по небосклону в своей летающей машине возит. Вчера световой день на два часа позже закончился, а сегодня вон уже садится, когда сделать это нужно еще через час. Старый маразматик…
— Ты ведь пришел ко мне не просто так? — перебил Диониса царь Итаки.
— Верно. — Бог вина кивнул. — Я пришел сказать тебе, что путь твой дальнейший лежит в царство Аида.
— ЧЕГО?!!
— Ничего, — огрызнулся Дионис. — Тебе следует побеседовать с э-э… душой фиванского прорицателя Тиресия. Он наверняка что-то знает об этом кристалле. Я бы и сам спросил, но он только со смертным беседовать согласен, сатиров шизофреник.
— Не уважает всемогущих богов? — усмехнулся Одиссей.
— Да не то чтобы не уважает, просто выделывается сильно. Но что с него возьмешь, голограмма голограммой, цифровая проекция личности умершего. У Аида центральный компьютер вирус какой-то подхватил, и все души словно взбесились. Хотя они и на дисках записаны. Видимо, с читающей CD-программой что-то случилось.
— Гм… — ошарашенно кашлянул Одиссей. — А можно все то же самое, только нормальным языком?
— А зачем тебе? — удивился Дионис. — Божественные мозги надо иметь, дабы в этом разобраться. Короче, плыви, приятель, в воды Седого океана к берегам печальной страны киммерийцев. Там на берегу, у высокого утеса, где в Ахеронт впадают Кокит и Пирифлегетон, найдешь ты проход в мрачное царство Аида. В общем, там тебя я ждать и буду. Конечно, было бы намного проще телепортировать тебя в Информаторий прямо с корабля, ну уж больно энергии на это много уйдет. Аид и так уже ругается, что мы своими телепортациями ему реактор во дворце истощаем.
