Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
Мне показалось, что деревянные скамьи сейчас рухнут от раскатов хохота. Как ни странно, сын гор смеялся вместе со всеми. Возможно, это было последствием чрезмерного употребления вина. Наконец, вытирая набежавшие слезы, Добб спросил:
– Скажи, мастер, того, этого, а правда, что у вас бабы тоже бородатые?
Действительно, торговлей с людьми занимаются исключительно мужчины. А вот гномих никто никогда не видел. О них ходили самые разнообразные слухи, вплоть до того, что у горного народа женщин нет вообще, а маленькие гномики сами собой появляются из земных недр.
– Какие бородатые! – мастер Триммлер даже подавился вином от такого поклепа. – Думай, что говоришь! Ты сам бы стал с бородатой—то?..
В общем, повеселились мы изрядно. Вопреки расхожему мнению об упрямстве и вспыльчивости гномов, этот был весьма компанейским малым.
Отяжелевшие после обильного ужина и еще более обильного возлияния, мы лениво потащились за город, к гарнизону Волков. Мастер Триммлер плелся позади строя, обнявшись с Доббом и горланя гимн горного народа. Самое странное, что капрал, похоже, прекрасно понимал, о чем в нем идет речь, и даже умудрялся подпевать. Хорошее, однако, вино подают в Негани!
В гарнизоне нас приняли радушно. Капитан Волков, молодцеватый подтянутый служака, даже выделил мне, Дрианну и гному местечки в низком дощатом домике, служившем воинам казармой. Но, войдя в душное, пахнувшее затхлостью и потом помещение, мы предпочли отказаться.
– Б’хойч любят свежий воздух! – гордо заявил мастер Триммлер, после чего, свалившись в траву, богатырски захрапел.
Я отошел подальше, дабы гномья какофония не мешала моему сну, и улегся, укрывшись плащом. Дрианн куда—то исчез, а рядом со мной упал Шран, пробормотав что—то о пользе нахождения возле мага, который, мол, в случае чего прогонит дурной сон. Я долгое время старался не закрывать глаза и пялился в безоблачное звездное небо, на котором низко висел широкий круг яркой луны, опасаясь, что вновь подвергнусь нападению. Но потом усталость и кислое вино взяли во мне верх, и я решил, что кем бы ни был кайлар, он тоже напился и вряд ли дождется глубокой ночи. Сдавшись на милость сну и судьбе, я задремал.
… Надо ли говорить, что меня разбудил Бродяга. Бесстыжий зверь укусил меня как раз в тот момент, когда до мамы оставался какой—то шаг. Я обреченно вздохнул и перевернулся на другой бок, собираясь снова заснуть. Но мое внимание привлек странный звук, издаваемый спящим рядом солдатом. Это не было похоже на храп, нет, скорее, это было предсмертное хрипение. Ночь была достаточно светлой, чтобы я мог увидеть искаженное страданием лицо Шрана. Парень задыхался. Я рванул ворот его рубахи, чтобы облегчить дыхание, и смочил лицо водой из фляги. Потом принялся рыться в мешке, лихорадочно отыскивая какое—нибудь зелье, которое могло бы помочь внезапно захворавшему воину. Тем временем Шран тихо, с трудом выдавил из себя два слова:
– Ухожу… сестренка…
Его лицо приняло вдруг умиротворенное выражение, губы сложились в слабую улыбку, парень дернулся в последний раз и затих. Грудь перестала вздыматься. Я просидел около него до утра, словно это могло что—то изменить. Пытался как—то объяснить уже вторую загадочную смерть. Но ничего так и не смог придумать. Единственное, что приходило в голову: предатель кайлар наслал какие—то чары, предназначенные для меня. Но по неведомой причине два раза промахивался и попадал в спящих рядом со мной. Тогда почему же я не ощутил обратной тяги?
Наутро мы похоронили Шрана. Воины, не привыкшие долго скорбеть, отдав товарищу последние почести, посовещавшись, отправились в купальню, находившуюся на противоположной окраине города. Мы же с Зарайей, знавшим в Негани все закоулки, переходы и тупики, пошли искать проводника. Это оказалось не таким уж и простым делом. Никто из местных не спешил наниматься в провожатые по Пустыне призраков. Их не прельщали даже предложенные нами хорошие деньги. Наконец нашелся один храбрец, невысокий и худенький, но зато обладавший изрядной способностью вести торг.
– Ай, мала! – упоенно взвизгивал он в ответ на предложенную Зарайей вполне пристойную цену.
– Да ты пойми, не по—лужески это! – кротко увещевал его капрал.
– Люг сказал: даром водить нада? – картинно изумлялся проводник, и все возвращалось к началу.
Наконец, утратив терпение, Зарайя отрезал:
– Пятьдесят паунсов – последняя цена! – и, обернувшись ко мне, добавил. – Пошли пока к нашим, лейтенант! Пусть переварит. Никуда не денется, согласится.
Оставив проводника проникаться суровыми реалиями, мы направились к купальне. Она представляла собой большой, выложенный по полу гладкой каменной плиткой бассейн. С одной стороны в него тонкой струйкой вливался чистый ручеек, из другой – вытекала мутная серая речушка. Отдав шустрому смотрителю по десять гентов каждый, воины скидывали одежду и с шумом прыгали в нагретую солнцем воду, поднимая тучу брызг.
– А ты чего, лейтенант? – позвал меня быстро присоединившийся к остальным Зарайя. – Водичка – самое оно!
Одетыми оставались только я, Дрианн и Лютый. Вся рота с гномом в придачу, охая и отфыркиваясь, предавалась удовольствию омовения. Маг, по—моему, просто стеснялся раздеваться, а поведение Ома было мне непонятно. Его слипшаяся шевелюра нуждалась в хорошей бане. Как, впрочем, и моя. Немного помявшись, я скинул рубаху: в конце концов, сколько можно стыдиться своего происхождения? Пусть думают, что хотят. Дрианн тихо ойкнул и отступил от меня на несколько шагов, голубые глаза расширились от удивления, смешанного со священным ужасом. Лицо же Лютого выражало нечто похожее на странное уважение. Я прыгнул в купальню. Мои опасения не сбылись, солдаты не обратили на клеймо никакого внимания. То ли не сочли это важным, то ли просто не заметили. Со мной рядом шумно обрушился Дрианн.
– Я хочу вам сказать, Рик… вы все равно мой друг!
Уж лучше бы он ничего не говорил, дурачок! Я пожал плечами и принялся яростно натирать голову настойкой корня мыльника, большая бутыль которой была выдана смотрителем на всю роту.
– Эй, Лютый! – выкрикнул Йок. – Чего ты стесняешься, как девка?
– А он у нас благородный! – со смехом откликнулся Сайм – Потом один пойдет!
Ом только усмехался и как всегда поигрывал стилетом.
Один за другим воины выходили из воды и подставляли солнцу блестящие мокрые тела. Здесь же стихийно образовалась походная цирюльня. Капрал десятого десятка Эцони Мастано, вооружившись посверкивающей на солнце бритвой, избавлял всех желающих от избытка растительности на лице и голове. К нему выстроилась длинная очередь: даже те немногие солдаты, у которых имелись волосы, теперь решили с ними расстаться. Те же, что сияли бритыми головами, желали убрать отросшую щетину.
– Я – потомственный брадобрей, – говорил маленький смуглый Эцони, ловко орудуя бритвой. – Мой отец держит цирюльню в городке Сальяни, что в Садовом крае. Вот уже десять поколений Мастано этим занимаются. Так что не бойтесь, ребята, все будет не хуже чем у придворного мастера!
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
