– На горе без тигра обезьяны стали королями? – тихо спросил Ишидан, нарушая тишину. Ректор хотел обсудить историю с боями и узнать, каким образом там оказались его амулеты.
– Все-то ты знаешь. Интересно откуда? – поинтересовался Рантар, но услышав мелодичный звон сережек, все понял. Куклы служили своему мастеру даже в его отсутствие. – Амулеты нашлись у адептов, кто-то изрядно подстраховался для выигрыша. Проникновение в хранилище ими исключено, стечение обстоятельств, не более. Как артефакты оказались в руках малолетних магов, совсем другая история.
– Не выяснил?
– Культист, словно призрак, ходит сквозь стены, моим теням стоит у него поучиться.
– Он мог с легкостью использовать артефакты во время очередного ритуала. – Лао усмехнулся. – Должно быть, последователь Зогарда сильно разозлился, упустив такую возможность.
– Меня больше интересует, почему амулеты оказались у адептки Дакасты. Культисту нет смысла настолько открыто показывать интерес к девушке. Опять случайное совпадение и кто-то не слишком удачно отвел от себя подозрения? Слишком много их в последнее время.
– На ней печать темной сущности. К таким людям притягиваются неудачи.
– У меня на этот счет иное мнение: некто третий ведет свою игру, оставаясь пока в тени. Когда ты собирался рассказать о прошлом Зигисоля и его связи с Такарой Алой?
– Разве твои подчиненные не сообщили тебе об этом еще в самом начале? – удивленно спросил Лао. – Если так, то следует подумать об их замене.
Рантар даже не нашелся, что ответить на подобную фразу. До него донесся мелодичный звон сережек Красной, кукла поняла шутку господина и сейчас смеялась над Асти. Скрепя сердце боевой маг решил, что поздно отвечать – нужно работать усердней.
– Узнал в Вольных Землях, что хотел? – сменил тему Рантар.
– Круг крайне редко идет на уступки, тем более для мужчин-магов. По их словам, для меня сделали исключение, – в голосе Лао проскользнул сарказм. – Они сохранили свое спокойствие и достоинство, поделившись сведениями. Оказалось, Шэдар не погибла тогда. Я же столько лет считал свой цветок безвозвратно потерянным, – горько произнес Ишидан.
– Быть может, ты хотел поверить в ее смерть?
– Жизнь подобна безбрежному океану, на его поверхности иногда бушуют шторма. Я намеренно лишил себя этого, теперь понимаю, что зря – без вмешательства даже родниковая вода мутнеет и гниет. Мой океан превратился в болото без нее, Рантар.
– Господин, – подала голос Красная, – если понадобится, мы силой приведем эту женщину к вам.
Маги вновь замолчали. Вездесущность куклы начинала порядком раздражать Асти, по его мнению, подобные вольности со стороны голема были недопустимы. Друг не замечал очевидного, мыслями пребывая в этот момент слишком далеко отсюда. В любом случае Рантар не являлся хозяином Красной и потому промолчал. Как обращаться со своими творениями, каждый маг решает сам. Одно из основных правил – запрет на вмешательство в чужое искусство.
– Так что с ней? – нарушил тишину Асти.
– В Круге идет борьба за место верховной ведьмы. Шэдар была первой среди старших, но… Как карающей длани совета, ей поручили уничтожить Такару Алую.
– Решили руками Алой убрать соперницу, – понимающе произнес Рантар. Власть всегда привлекала многих, а методы борьбы за нее подчас вызывали лишь презрение.
– Не все так просто. Мало кто знает, но Такара является ярой сторонницей учения Зогарда. Не удивлюсь, если она возглавляет твоих неуловимых культистов.
– Интересно, давно ли ты узнал об этом? – с сарказмом спросил Рантар.
– С того момента, как принял в штат Зигисоля, таких людей полезно держать под присмотром.
– Ты не ответил, что с Шорох?
– Ведьмы схлестнулись, потом Шэдар пропала.
– Значит, ты стал вдовцом, так и не женившись?
– Не торопись, – упрекнул его Ишидан. – Да, Алая вышла из той схватки победительницей, но война состоит не из одного сражения. Круг бы почувствовал смерть одной из своих, Шэдар просто пропала.
– Неужели никто ее не искал?
– Ты плохо знаешь ведьм, Рантар. Круг – это змеиное логово, где выживают сильнейшие и самые ядовитые. Что же касается Шэдар, то у меня есть предположение о ее местонахождении.
– И?
– Она в университете, – в голосе Лао проскользнули нотки предвкушения.
– Скажи-ка, друг мой, чего нет в твоем маленьком королевстве? – иронично спросил Рантар.
– Она в университете, – вновь повторил ректор. – И как-то связана с адепткой Дакастой.
– Надеюсь, ты пошутил, – неуверенно произнес Асти, ему не хотелось, чтобы бабочка пострадала. Ведь не зря же людская молва твердит: попав в когти ведьмы, нельзя остаться с кожей. Внезапно его пронзила догадка. – Черный ворон… Не могла ли твоя Шэдар принимать облик этой птицы?
– Не лезь к ней, – предупредил Лао. – Свой цветок я сорву сам.
Рантар повернул голову в сторону друга, тот с мечтательной улыбкой на губах смотрел на звезды. Что видел в небе степной маг, Асти не знал, но почему-то ему казалось, что сад, в котором цветет ядовитый лотос. По-другому он был не в силах представить ведьму из Вольных Земель – женщины этого края не отличались кротостью нрава и добродетелью. Эти мысли Рантар оставил при себе, а вслух лишь сказал:
– Я не стану вмешиваться до тех пор, пока это не станет угрожать жизни Дакасты.
– Согласен.
Оба понимали, что Лао пошел на уступку, ведь в дружбе, как и в любви, нужно искать обоюдное решение проблемы. Каждый из них желал защитить свое.
Мартинити
– Ты идешь с нами или останешься дома размышлять о сущности бытия? – Вехель в очередной раз запустила в меня смятой бумажкой.
Я только глубже закопалась под подушку и пожелала исчезнуть. Малодушно? Знаю. За свои поступки нужно отвечать, кажется, именно так Асти говорил. И теперь следует примириться с мыслью, что вчера я вела себя крайне неосмотрительно. Это еще мягко говоря! Молодец, исправила о себе впечатление! Так исправила, что утопиться хочется, а вместо этого друзья упорно тянут меня на выставку древних артефактов. Я и сама хотела на нее сходить, и мастер Йолем велел поторопиться с написанием отчета, но вот именно сейчас и учеба, и загадки прошлого интересовали в последнюю очередь. С настоящим бы разобраться.
Я так и не поняла, что решил для себя Асти, утром он был вежлив и мил, проводил до главного учебного корпуса и, ослепительно улыбнувшись на прощание, растворился в многочисленных переходах здания университета. О случившемся накануне мы не разговаривали, я не решилась начать первой, он тоже молчал. Теперь же меня терзала неопределенность вперемешку с запоздалой стыдливостью, к которым приплетался привкус обиды. Чувствовала я себя глупо, желание с кем-то разговаривать или куда-то идти отсутствовало напрочь. Сил хватило только на то, чтобы сходить на пары, вернуться домой и, распластавшись на кровати, погрузиться в самокопание.
