Книга Годовой абонемент на тот свет - Дарья Донцова

Илья замолчал. Евгений развел руками.

– Кровь заговорила! Парень решил, что влюбился с первого взгляда, а на самом деле сердцем к родной сестре потянулся.

– Мы очень похожи оказались, – перебил Илья, – пойдем в кафе, одно блюдо выбираем. Отправились ей платье покупать, сразу за голубое схватились. Что мне нравилось, то и Насте было по сердцу. Что она ни скажет, будто мои мысли цитирует. Я поэтому жениться поспешил, боялся, вдруг кто другой ее уведет. И предположить не мог, что мы ближайшая родня. В доме ни отец, ни мать никогда не говорили про мою сестру, не упоминали о ней. Даже Лида, подруга Зинаиды, молчала. Я просто в шоке сейчас от этого известия.

Илья замолчал.

– Если у вас сложились столь близкие отношения с супругой, то почему вы с ней повздорили? – спросила я.

Илья оттянул воротник водолазки.

– Настя сошла с ума! Начиная с осени прошлого года она очень странно себя вела. Всегда тихая супруга стала скандалить, капризничать, на все обижаться. Я решил, что она переживает из-за своей нереализованности. Ломал голову, как ей помочь, чтобы не сложилось впечатления, что я автор ее успеха. Ну и додумался, позвонил приятелю Никите Сорокину. Он, кстати, из бывших полицейских.

– Знаю его, – кивнул Дегтярев, – умный, честный мужик.

– Мы с ним сделали так, что Настя поверила, будто она прекрасный дизайнер домашней обуви. Очень воодушевилась. Самое забавное, что после публикации в соцсетях, что Анастасия Комарова получила премию, к ней в инстаграм стали сыпаться заказы от населения. Жена прямо летала, я радовался, скандалы прекратились. Зато Настя стала себя плохо чувствовать: то у нее голова заболит, то нога, то спина. Потом мать и Павел довели меня до истерики. Я примчался домой, Настя спрашивает:

– Что случилось? Зинаида Львовна звонила, она очень расстроена. У нее денег нет, она в клинике.

Я сказал жене:

– Конец нашему совместному проживанию с ней и Павлом. Собирайся, поехали.

Настя встала.

– Вещей сколько брать?

Понимаете, почему я ее любил? Другая на месте Анастасии крыльями захлопала бы, начала вопросы задавать: куда, зачем, почему? А она сразу за чемодан. Я ее привез в снятый дом, не сказал, что это мое убежище, соврал, что неделю назад только его оплатил. Мы решили чаю попить. Настя из сумки банку вынула.

– Хочешь попробовать? Твоя мать его где-то купила, сама пить не стала, не понравился ей, а для меня ничего вкуснее нет.

Я понюхал и отказался, сделал себе кофе. И мы мирно обсудили ситуацию. Жена плакала, говорила:

– Паша должен с нами остаться.

Я ее успокаивал:

– Ему полезно немного самому о себе позаботиться. Некоторое время поживет обычной жизнью, в голове у недоросля просветлеет, начнет ценить, что имеет.

Настя сквозь слезы:

– Ладно. Пойду спальню посмотрю.

Я обрадовался. Жена все время чай пила, от него сильный аромат шел, не противный, нет, но у меня от него голова кружилась. В любое другое время я мог бы спокойно сказать:

– Слушай, перестань чай без конца пить, уже литра два уговорила, меня запах раздражает.

Но в тот день я молчал, понимал: Настя нервы успокаивает. Может, минут пятнадцать-двадцать она отсутствовала. Я поднялся наверх, зашел в комнату, Настя стояла спиной к двери, обернулась… Поверьте, я многое повидал, кто бизнес с нуля поднимал, меня поймет, но никогда никого не боялся. А тут от вида любимой жены меня оторопь взяла. Лицо у Насти было серое, губы синие. Глаза! Зрачков нет, просто голубая радужка! И гримаса. Супруга на меня посмотрела и давай спальню крушить. Откуда у нее только силы взялись?! Я пытался ее остановить, она меня так двинула, что я улетел в библиотеку. Сел, не знаю, что делать. Потом наступила тишина. Настя вышла, в руке кинжал, улыбается, подошла к пустому креслу. Хрясь, хрясь ножом по подушкам, и убежала в спальню, нож на пол бросила, я его взял и в кресле, где сидел, спрятал.

Настя через пару минут вернулась, ко мне бросилась, мы стали драться, она кинжал нашла, я его отнимать стал, весь порезался. И вдруг жена села, словно из нее злобу выпустили, растерянно так спросила:

– Что случилось? Почему у тебя рука в крови?

Я испугался, решил, что она окончательно ума лишилась. И не нашел ничего лучше, чем сказать:

– Давай завтра в кино сходим?

Она кивнула:

– Да, да! Сейчас только чаю выпью, – и понеслась босиком вниз по лестнице, тапки у кресла бросила.

Мы с Семеном переглянулись. Правильно представляли ситуацию, только не думали, что Настя спускалась в кухню. Думали, что она сидела в библиотеке и совсем озверела.

– Я пошел в другую спальню, куда жена не заглядывала, – говорил Илья, – встал у окна в ванной. Голова пустая, будто барабан. И вдруг что-то меня в спину толкнуло, больно. Свет в доме погас. Я открыл глаза, по моим расчетам, минут пять прошло. Лежу в кровати, весь в трубках. Никак понять не мог: где я? Потом, конечно, мне все объяснили. Вот только до сих пор не знаю, что с Настей стряслось. Мы мирно беседовали. И вдруг такое!

Дегтярев уставился на Комарову.