Книга Все нечестные святые - Мэгги Стивотер

Молнии и любовь возникают весьма схожим образом. Существует множество дискуссий на тему возникновения молнии и любви, но большинство экспертов сходятся в одном: для возникновения этих двух явлений необходимо наличие двух дополняющих друг друга противоположностей. Огромное грозовое облако полно противоположностей: в его верхней части собираются положительно заряженные частицы льда, а в нижней – отрицательно заряженные частицы воды. И в электричестве, и в любви противоположности притягиваются, а когда они начинают взаимодействовать, возникает электрическое поле. В облаке электрическое поле в конечном счете становится настолько мощным, что может вырваться из облака в виде молнии, которую видно на много миль вокруг. В любви всё то же самое.

В ту ночь, когда Марисита согласилась закончить свое интервью, в воздухе ощущалось напряжение, готовое вспыхнуть либо молнией, либо любовью. Ветер был полон еще не сказанными словами, не свершившимися чудесами и электричеством. Всё это сбивало сигнал радиостанции. Пробная передача, осуществленная из новой точки вещания – Бичо Раро – шла плохо; дело не улучшилось даже после того, как кузены попробовали сместиться ближе к тому месту, откуда вели трансляцию прежде. Просто атмосфера была нестабильна.

Беатрис сидела в кузове грузовика, открыв дверцы нараспашку, и смотрела, как над ее родным Бичо Раро заходит солнце. Грузовик стоял возле достроенной сцены. Провода подобно змеям обвивали возвышающиеся над сценой столбы и тянулись к закрепленной на крыше грузовика антенне. Еще один провод вел к установленному в центре сцены микрофону. Со своего места Беатрис видела нескольких членов семьи Сория, а позади них, на довольно приличном расстоянии, – нескольких пилигримов, в том числе и возвышающегося над собратьями по несчастью Тони. Мало кому нравится решать какую-то задачу перед кучей зрителей, и Беатрис не была исключением. Более того, похоже, ей передалась нестабильность атмосферы. Случилось это потому, что раньше Беатрис могла разгадывать сложные задачки, которые сама же и придумала, неограниченное количество времени, ничем не рискуя, а сейчас всё было по-другому. Еще она нервничала, потому что видела, как Марисита вернулась из пустыни с рюкзаком Даниэля, а она не хуже Мариситы понимала, чем грозит ее кузену потеря припасов.

В голове Беатрис, как и в атмосфере, царил полный хаос, она ничего не могла придумать.

– Нет смысла вести трансляцию в пустоту, – сказал Хоакин. Он говорил трагическим голосом, но в его словах присутствовала доля истины. Не очень-то разумно заставлять Мариситу делать признание, если Даниэль не получит это сообщение.

Пит, по-прежнему выполнявший роль посредника, сказал Хоакину:

– Тони говорит, вам нужно разместить антенну повыше.

– Повыше! Точно! – воскликнул Хоакин.

Однако для Беатрис эта информация оказалась бесполезной. С самого начала этого радиопроекта она знала, что антенну следует размещать как можно выше, это самый простой способ улучшить качество передачи. Именно поэтому профессиональные радиоантенны возносятся на сотни футов над землей и оснащаются мигающими лампочками, дабы самолеты случайно не повстречались с ними во время полета. Их антенна не представляла никакой угрозы для авиации. Беатрис объяснила Питу, что они исчерпали все свои высотные возможности и она не представляет, как им поднять антенну еще выше, чем сейчас, хотя она готова выслушать его предложения.

– Никуда не уходи, – ответил Пит и умчался обратно к слоняющимся без дела пилигримам. Царившее в лагере паломников настроение склонялось скорее к напряженному ожиданию, чем к страху. Близнецы ушли, Дженни определенно шла на поправку, и духовный настрой паломников наконец-то стал меняться. Телдон перестал день-деньской читать романы в бумажных обложках, а Дженни слушала радио и готовила на кухне Мариситы, пока та бродила по пустыне. Ее запеканка не шла ни в какое сравнение с изысканными творениями Мариситы, и всё же Дженни постаралась от души – паломникам угощение очень понравилось, а Дженни пополнила свой репертуар новыми песнями.

Тони со своей стороны обнаружил, что его переполняет радость, какая часто возникает, если человеку рядом с вами хорошо удается какое-то дело и вы это видите (или, как было в случае с Тони, слышите). Хоакин использовал советы маститого диджея на полную катушку, и теперь честолюбие Тони бежало впереди него. Он в красках представлял, как пригласит Хоакина в свою студию, посадит перед микрофонами и будет ждать восхождения новой звезды. В воображении Тони Дьябло Дьябло ждало блестящее будущее, а сам Тони под шумок удалялся подальше от глаз общественности и выступал в качестве продюсера Дьябло Дьябло. Картинка вырисовывалась заманчивая.

Поэтому преисполненный благими намерениями Тони Триумф предложил Питу:

– Я могу держать антенну. Буду стоять на этой тарелке с антенной в руках, на манер статуи Свободы.

Подобное предложение не вышло бы таким дельным, не будь Тони великаном, но он им был: сейчас он был на четырнадцать футов полезнее для дела, чем все остальные обитатели Бичо Раро.

– А это поможет? – спросил Пит.

– Малыш, мы с этой тарелкой сделаем так, что эту радиостанцию услышат во всей долине, – заверил его Тони. – Этот их святой ни за что не пропустит нашу передачу, если только он не поймал попутку и не уехал подальше отсюда.

«Или умер», – подумала Марисита, но вслух этого говорить не стала.

Вернувшись из пустыни, она со всевозрастающим беспокойством наблюдала, как обитатели Бичо Раро готовятся к передаче. Она пошла в Раку и попыталась было помолиться, но лишь еще больше разнервничалась. Думая, что привычное занятие ее успокоит, она попробовала приготовить десерт, чтобы дополнить запеканку Дженни, но у нее так тряслись руки, что она не могла держать ножи и миски.

Когда небо стало совершенно черным, к ней подошел падре Химинес со словами:

– Марисита, идем со мной.

Девушка пошла следом за священником. Она ожидала, что падре даст ей какое-то мудрое наставление, например предложит поверить в себя, по примеру нашего Отца небесного и Спасителя. Вместо этого падре Химинес отвел ее в сторонку и там, в темноте, молча обнял. В последнее время Мариситу обнимали лишь однажды, а до тех пор не обнимали много месяцев, поэтому сила простого объятия оказалась для нее поистине колоссальной. Она дрожала в объятиях падре Химинеса, но постепенно успокоилась, а падре Химинес безуспешно пытался не наслаждаться этим объятием. В конце концов, обнимать кого-то от чистого сердца всегда приятно.

– Спасибо, падре, – поблагодарила Марисита.

– Не за что, Марисита, – сказал падре Химинес и облизнулся, сверкнув острыми белыми зубами. – Ты готова?

Марисита посмотрела на сцену: та была украшена будто для празднования дня рождения – над ней развесили флаги и фонарики. Над микрофоном поставили маленький зонтик, чтобы дождь не испортил аппаратуру. На такой сцене вполне могла зародиться история любви или могло произойти воссоединение давно разлученной пары. Марисита решила, что это отличное место, чтобы послать слова утешения молодому мужчине, умирающему в одиночестве под покровом ночи. Девушка пригладила волосы, бросила быстрый взгляд на внимательно следящих за ней сов и постаралась не думать о том, что ее будут слушать святые.