твоим Джемом* * *
Брат Захария шел через Лондон. Ночной город был сер, от зданий остались лишь руины былой красоты и величия – только кости… кости и пепел. Возможно, рано или поздно все города превратятся в один Безмолвный Город.
Хотя Братья и пользовались неограниченным правом доступа в его разум, что-то он все-таки мог от них скрыть. Всех его тайн они не знали – но знали достаточно. Сегодня все голоса у него в голове молчали, ошеломленные тем, что он чувствовал и что почти сделал.
Он горько стыдился того, что сказал ночью. Тесса все еще оплакивала Уилла. Они делили между собой это горе – и они любили друг друга. Она все еще любила его. Он верил ей… но она не могла чувствовать к нему то же, что чувствовала тогда, давно. Она не жила, слава Ангелу, той жизнью, которой жил он, среди безмолвия и костей, питаясь лишь воспоминаниями о любви. У нее был Уилл, и она долго любила его, а теперь Уилл ушел. Он думал, что воспользовался ее горем в своих целях. Она просто уцепилась за последнее, что оставалось знакомым в этом сошедшем с ума странном мире.
Но какой же храброй она была, его Тесса, создав себе новую жизнь взамен старой, закончившейся. Она уже однажды такое сделала – еще совсем юной девушкой, приплыв из Америки. Это давно уже стало звеном особой, сокровенной связи между ними – что они оба пересекли моря, чтобы найти себе новый дом. Новый дом, который мог бы быть у них общий, друг с другом.
Теперь он понимал, что это была всего лишь мечта, но что ему – мечты, то Тессе – реальность. Она была отважна и бессмертна. Она будет жить в этом новом мире и построит себе целую новую жизнь. Возможно, она снова полюбит – если найдет мужчину, способного сравниться с Уиллом… хотя за почти сто лет Брат Захария ни разу такого не встречал. Тесса заслуживала величайших богатств и величайшей любви, какую только можно себе вообразить.
И Тесса определенно заслуживала больше, чем существо, которое больше никогда по-настоящему не будет мужчиной, не сможет любить ее всем сердцем. И хотя он воистину любил ее всеми осколками разбитого сердца, какие у него еще оставались, – этого было недостаточно. Она заслуживала больше, чем он мог дать.
Не надо было этого делать.
И все же внутри него играла эгоистичная радость и разливалось тепло, которое он сможет унести с собой даже в смертный холод Города Костей. Она поцеловала его, она обняла его, и это было так, словно она его все еще любит. Еще одну сияющую ночь он снова держал ее в объятиях.
Тесса, Тесса, Тесса, думал он. Она никогда больше не будет принадлежать ему, но он принадлежал ей навек. И этого вполне достаточно, чтобы жить.
* * *
Вечером Катарина и Тесса шли в сторону Сент-Барта.
– Сэндвич с беконом, – сказала Катарина. – Многослойный. Такой высокий, что держать трудно. И толстый: масла много, бекон соскальзывает с хлеба. Вот это я съем первым. А ты?
Тесса в ответ только улыбнулась и посветила фонариком вниз, чтобы перешагнуть какие-то обломки. Кругом высились пустые оболочки зданий. Жженый кирпич и пепел – вот и все, что осталось от города. Но Лондон уже восставал из-под завалов, откидывал мусор, поднимал голову. Тьма ласково обнимала его; он словно бы сгрудился весь под одним одеялом, тепло обнимаясь, держа друг за друга.
– Мороженое, – сказала наконец Тесса. – С земляникой. Много, очень много земляники.
– Ого, мне это нравится, – заметила Катарина. – Я передумала, мне тоже такое.
Шедший навстречу мужчина коснулся полей шляпы.
– Добрый вечер, сестры, – сказал он. – Вы это видели?
Вверху парил собор Святого Павла, великий купол, хранивший Лондон вот уже не одну сотню лет.
– Они хотели разрушить его этой ночью, – улыбнулся он. – Но им не удалось. Нас не сломить. Доброго вечера вам, сестры. Будьте здоровы.
Он двинулся дальше, а Тесса подняла взгляд на собор. Все вокруг него погибло, но сам он устоял – невозможным, невероятным образом уцелев среди тысяч бомб. Лондон не дал ему погибнуть, и он выжил.
Тесса коснулась нефритовой подвески на шее.