Надеюсь, когда я предстану перед Господом, у меня не останется ни капли таланта, и я смогу сказать: «Все, что ты дал мне, я истратила».
Эрма Бомбек[18]
Телефон зазвонил в восемь часов. Я собрался ехать в больницу и уже стоял на пороге, но потянулся к трубке. Иногда достаточно секунды, чтобы понять, кто звонит и что случилось. И в эту секунду больше всего хочется сбежать как можно дальше. Отец нагнал меня на крыльце. У него было такое же выражение лица, как в ту ночь, пятнадцать лет назад, когда умерла мама. Он сел за руль и довез меня до больницы гораздо быстрее, чем я доехал бы сам.
Меган стало хуже.
Часом раньше доктор Гёрц вошел в палату Меган. Он остановился у ее кровати и погладил ее по щеке тыльной стороной ладони.
– Зачем вы пришли? – спросила она. – Сегодня Рождество.
– Разве я мог не поздравить мою любимую пациентку с праздником?!
Меган задумчиво посмотрела на врача.
– Спасибо вам, доктор Гёрц. Спасибо, что заботились обо мне. Я все понимаю.
Он улыбнулся и похлопал ее по руке. Сердце в его груди забилось быстрее – так бывало всякий раз, когда пациент осознавал, что медицина бессильна.
– Меган, тебе увеличат дозу антибиотиков…
Она сжала его ладонь.
– Доктор Гёрц, пожалуйста, расскажите обо всем моим родителям. – Меган искала в его глазах подтверждение своим догадкам, признание того, что конец близок. – Пусть они услышат это от вас.
Меган открыла глаза. У ее кровати стояли Джим и Аллисон.
– Я всегда знала, – прошептала она.
Аллисон погладила дочь по щеке и склонилась к ней.
– Что ты говоришь?
– Я всегда знала, что вы меня любите.
Джим поцеловал ее в лоб.
– И о том, что вы любите друг друга, я тоже знала. Многие дети о таком и не мечтают.
Аллисон держала Меган за руку, по ее лицу текли слезы.
– Я очень рада, что мы переехали в новый дом. Здесь я полюбила бегать, встретила Чарли и Натана. У меня началась новая жизнь. Помнишь, ты всегда мне об этом говорила?
Аллисон кивнула. Меган посмотрела на отца и сжала его руку.
– Пусть мама немного погрустит, а потом напомни ей, что жизнь не закончилась.
Джим с трудом улыбнулся и поцеловал дочь.
– Я люблю тебя, папа. Я всегда знала, что ты тоже любишь нас и никогда не оставишь семью.
Джим осыпал поцелуями ее ослабевшую руку.
– Ты – наш волшебный дар, о котором мы столько молились, – сказал он, поглаживая дочь по щеке. – Ты принесла нам столько счастья… – Он посмотрел на жену. – Мы часто слышим о милости Господа, не понимая смысла этих слов. В каждом твоем взгляде, в каждом слове любви твоей матери я вижу и слышу его истинную милость. Я не заслужил счастья быть рядом с вами, не заслужил этого дара Господа.
– Папа, ты никогда не был о себе высокого мнения, считал себя обыкновенным автомехаником… но для меня ты лучше всех на свете.
Джим склонился к дочери и обнял ее.
– Я не стану прощаться, – говорил Джим, и его слезы капали на плечи Меган. – Я буду держать тебя крепко-крепко и никогда не отпущу.
– Покажи звезды Люку и Оливии, – попросила Меган. – Оливии, наверное, будет скучно, но ты все равно покажи.
Меган высвободилась из объятий отца и посмотрела на Аллисон.
– Мама, передай малышам, что я их люблю, ладно? И почаще напоминай им об этом.
Аллисон улыбнулась и пригладила дочери волосы.
– А когда Оливия спросит, почему меня нет дома, объясни ей, хорошо?
Аллисон кивнула, и по ее лицу заструились слезы.
Когда я вошел в палату, Меган спала. Она была очень красива… Даже не верилось, что болезнь грызет ее изнутри. Я взял руку Меган и нежно поцеловал ладонь, приложив ее к своей щеке.
Вот почему доктор Гёрц и ушел из медицины… а потом вернулся.
Меган открыла глаза и улыбнулась.
– Как съездил? – спросила она. Ее голос заметно ослаб.
– Мне не надо было оставлять тебя.
Она подняла руку.
– Надо. Расскажи, что вы делали?
Я сел с ней рядом и рассказал о подарке для бабушки и о том, как они с Лоррейн прыгали и смеялись, как девчонки, и Меган улыбнулась. Она хотела узнать все подробности, и я рассказал о встрече с Робертом.
