— Давай здесь, что ли?.. — нашел я местечко, куда волны еще не доставали.
Кистеневцы резво насыпали холмик алексиума, на который я тут же уселся: не получилось пафосно, будет хотя бы удобно! И ветром разметывать меньше будет. И падать ниже.
Леха попытался напоследок что-то сказать, но не смог ничего выдавить и отдал честь. В насквозь гражданской куртке с надвинутым капюшоном. Такой же мокрый, как и я. Не у одного меня сегодня с пафосом не задалось.
А потом, потом мне стало все равно — кипевшая в крови энергия потребовала выхода.
Насыщая пространство силой, я вспоминал своих предков.
Потемкины не просто так поколение за поколением шли на флот: там их дар к повелению ветрами был особенно востребован. В век парусников им вообще равных не было! Потом, в эпоху пароходов, свою славу они малость растеряли, но и тогда умение формировать по желанию дымовые завесы им помогало. Это теперь я считал свой мощный, доставшийся в наследство воздух самым бесполезным из всех углов источника, годящимся только на подпитку доспеха. И почти не изучал его возможности.
На самом деле, мне это и сейчас не нужно: за три столетия селекции одаренные из рода Потемкиных настолько сроднились с воздухом, что в большинстве своем использовали его инстинктивно. А передо мной сейчас стояла задача еще проще: выставить циклону (или антициклону?) ветровой заслон. То есть тупо: сила на силу.
О, нет! Совсем остановить наводнение я не надеялся — это человеку вряд ли по плечу. Но дать Ольге с Земелей, штабу, гарнизону еще несколько часов… подарить эти несколько часов передышки несчастным измученным эпидемией питерцам — это я мог.
Мог!!!
А значит, должен был сделать.
Первым ушло ощущение времени.
Я и море. Я и небо. Один против бога.
Так было.
Так есть.
И так будет!
Я сказал: будет!!!
Противник не отступал, накапливая на границе моих возможностей воду. Представив, что сделает отпущенная разом волна цунами с городом — удвоил усилия. Утроил! Волна нехотя стала откатываться все дальше и дальше от берега.
Едва заметные на горизонте корабли поспешно стали сматываться с рейда.
Держать ветер становилось все труднее.
Держать!
Держаться!!!
И вдруг!..
Чистый, свежий поток родной силы хлынул, заполняя пересыхающий источник.
Мы еще поборемся!
И еще одна вечность противостояния.
И еще одна, с новым союзником.
А потом пришла она.
Боль.
Заставляя сдаться, опустить руки.
Да, черта с два!
И тело тоже пропало. Теперь я был ветром.
И это было…
Неописуемо!!! Волшебно!!! Фантастически!!!
— …дыши ты…ть твою мать… так и эдак!!! — ворвался в мою нирвану злобный голос Земели.
— Маму не трогаем!!! — привычно взвился я на ненавистное ругательство.
Оттолкнув держащие меня руки, сел. Встал.
Прищурился от попавшего в глаз солнечного луча.
Солнце?!
Это было последней связной мыслью.
Интерлюдия (взгляд со стороны).
Если бы Алексей читал книги о попаданцах, то он бы сразу для себя всё понял.
Заснуть у себя дома, а проснуться спустя неделю на новом месте? В новом, незнакомом мире? Мире, где отбушевала эпидемия, твой ни дня не служивший девятнадцатилетний шеф стал губернатором столицы и генерал-майором, строит кланы и орет на императора (но это тсс! — секрет! — но я сам слышал!)
У друга карьера поскромнее — всего лишь с капитана дорос до полковника. Зато женился на принцессе — наследнице престола. Той самой, на чью свадьбу они собирались ехать. И которая… вот как раз завтра и должна состояться! В другом городе и с другим женихом. Спрашивать, куда девался Родион Шувалов, Шаман откровенно опасался.
Вместо вкуснейшей еды Вана, с которой даже готовка любимой жены не всегда могла сравниться, подавали какие-то помои: пересоленное, пережаренное, но все воспринимали это как должное. Впрочем, узнав, что неизвестным образом погиб Ли, хоть одна загадка перестала мучить.
Не только китайца не досчитался Шаман по пробуждении — список "Кистеня" чернел траурными рамками. Люди, с которыми он только вчера — по собственному времени — перебрасывался шутками, уже по нескольку дней лежали в сырой земле.
Зеркало обманывало, показывая вместо пышущего здоровьем мужчины нечто с запавшими щеками и дрожащими от малейшей нагрузки руками. Разум отказывался воспринимать эту неожиданную метаморфозу.
На базе, кроме прочего бедлама, почему-то жили дети Потемкиных. Против Ангелины и Екатерины Алексей ничего не имел, но Михаил! Эта малолетняя копия Егора прочно ассоциировалась с одной страшной ночью из жизни. Из той, прошлой жизни, где все было ясно и понятно, где одно вытекало из другого.
Но этот сумасшедший мир еще не исчерпал свои сюрпризы: ожидалось наводнение!
— Наводнение? В октябре? То есть в ноябре? — почти дословно повторил он фразу Егора, задававшегося этим же вопросом, — Не весной?
Вика (только она мирила его с действительностью!), пока еще слишком слабая, чтобы вставать, пожала плечами:
— Бывает.
— Бывает. Понятно. — Ничего не понятно, на самом деле, но способность удивляться, кажется, уже атрофировалась. Наводнение, так наводнение. В ноябре, так в ноябре.
Работа, движение — это то, чего не хватало ослабевшему телу и дымящемуся мозгу. Но силы свои Алексей переоценил, а сдаваться из упрямства не хотел. Вызов от Егора со странной просьбой пришелся как нельзя кстати. Странной, потому что Егор, которому нужен был алексиум… именно из их с Олегом сейфов… в разгар наводнения… ну, нужен и нужен.
Стену недоверия, которой Алексей отгородился от реальности, сломало в момент встречи. Глядя на такого Егора, стало понятно, что да, все услышанные байки — правда, до единого слова. И за те несколько дней, пока Шаман валялся в постели, мир действительно перевернулся. Не для него одного — для всех.
А потом он перевернулся снова. Потому что инъекторы с надписью БК-148 пилот однажды видел и даже держал в руках. Тогда, слава богу, воспользоваться ими не пришлось, и они были сданы под роспись обратно командиру части, но холодок, ползущий при взгляде на переливающуюся жидкость, в память врезался основательно. А тут — сразу два. Пустых.
Полчаса ожидания неизвестно чего. Если бы не нарастающая вибрация в груди, характерная для мощных техник, он бы сказал, что ничего не происходило.
— Это… невероятно! — прошептала Лина, вцепляясь ему в руку и вглядываясь в что-то, заметное только ей. Еще одна видящая? Миша Потемкин, завертевший головой в поисках того, что произвело впечатление на сестру, видящим явно не был.
