– Кофейку выпьем. Иоанна, у нас еще остались сливки?
Я сладким голосом заверила, что сливок – сколько угодно, но ведь вроде бы собирались поужинать. И ужин я приготовлю сама, оригинальный…
Неожиданное объявление вызвало большой интерес среди присутствующих. А уж Зенончик и вовсе при известии об оригинальном ужине сразу позабыл обо всем остальном и оставил в покое телефонные книги.
Я же подумала ужин так и так придется готовить, а раз уж заявился Зенончик, самое время использовать наконец завалявшееся в морозильнике равиоли, некогда закупленное Алицией в больших количествах. Эти итальянские макаронные изделия никто из нас не любил, их откладывали на следующий день, этот день не наступал, а они занимали место для более привлекательных продуктов и того и гляди превратились бы в своего рода макаронную баранью ногу. Надо воспользоваться присутствием прожорливого гостя.
Не тратя времени на размораживание равиоли (эх, закуплю завтра же любимую рыбу!), я поставила на огонь большую кастрюлю, вытащила из холодильника все остатки колбас и копченостей, которые тоже не любила, нарезала их маленькими кусочками. И все делала в бешеном темпе. Так я не готовила обеды даже в ту пору, когда срочно требовалось приготовить еду голодным мужу и двоим сыновьям.
Вода в кастрюле закипела, я бросила туда равиоли, а на сковороде принялась поджаривать в оливковом масле лежалые кусочки мяса. Добавила лучок, по дому стали распространяться аппетитные запахи. Народ столпился в кухне, в первом ряду тянулся к плите явно голодный гость. Не поручусь, что у него не текли слюнки.
Как мы и ожидали, равиоли были съедены до последней крошки, и даже кастрюлька дочиста выскоблена. Я решила, чтобы не мыть лишнюю посуду, дать Зенончику еду прямо в кастрюльке, добавив туда изрядное количество мяса.
К концу ужина появилась Анита. Она ни о чем не спрашивала, с интересом выслушала соображения Зенончика насчет обстоятельств скоропостижной смерти Прохиндея и никак не высказалась о такой романтической версии. Мы, однако, заметили, что она явно располагает какой-то новой информацией, но пока не хочет ее нам сообщить.
Зенончик покинул наше общество в ту минуту, когда убедился, что на столе нет больше ничего съестного. Он даже не сделал попытки поговорить насчет книги сестры. Такая поспешность, как мы все дружно решили, объясняется тем, что у сестры как раз приступают к ужину и Зенончик боится его пропустить. Правда, он перед уходом несколько раз оглядел комнату и у него все валилось из рук.
Я не стала терять времени.
– Ну, видишь, он ушел, говори же, что узнала, – нетерпеливо попросила я Аниту.
– А с чего ты решила, что я что-то знаю? – притворилась удивленной Анита.
– Так ведь это у тебя на лице написано.
– Надо же, а я-то надеялась, что сижу с каменным выражением лица, – вздохнула Анита.
Павел услужливо предложил:
– Может, коньячку? После него легче говорится.
– Мне и без него не трудно. Ну так вот. От своего доверенного лица в определенных кругах мне стало известно, какой версии придерживаются легавые. Анатолий сам слетел с лестницы в вашем полуподвале-ателье и свернул себе шею. Так?
– Точно, – подтвердил Павел. – И никто из нас ему не помогал.
– Помогали. Алиция.
– Исключено! – горячо возразила я. – Алиция спала, я свидетель.
– Мы все свидетели, – подхватила Беата. Алиция же лишь равнодушно пожала плечами. Анита жестом велела нам замолчать.
– Имеется в виду не прямая помощь, а косвенная. Она имеет пагубную привычку разбрасывать по своему дому опасные стеклянные шарики, на которых запросто можно поскользнуться и свернуть себе шею. Их удивляет, как вы тут все еще не поубивались. Впрочем, полиция принимает во внимание и фактор случайности. Шарики могли рассыпаться сами и до сих пор не все собраны.
Анатолий пришел к Алиции с визитом, считают они, вошел прямо из сада в ателье, и сразу под ноги ему попалось это свинство. Они сравнивают ваши шарики с банановой кожурой, которой в полиции по опасным последствиям даже присвоен какой-то там номер. Они не имеют возможности определить, пришел ли в ателье еще кто, потому что туда сразу же сбежалась вся ваша шайка и затоптала все возможные следы. Однако что касается вас, то они не находят мотива убийства, так что остается смерть от несчастного случая.
– Это означает, что они не станут мне устраивать обыск в доме? – оживилась Алиция.
– Не станут, – заверила ее Анита. – Они видели твой дом, и проводить в нем обыск – последнее, что они захотели бы сделать, и то, если бы на них очень нажали. А вот что касается Памелы…
Тут Анита вздохнула и вроде как засомневалась.
– Ну! – поторопила ее Мажена.
Слушайте, я вот вам все это рассказываю без утайки и тем самым нарушаю служебную тайну. И все же хочу дать совет. Алиция, ты должна постоянно и упорно всем повторять, повторять до одурения, что в твой дом гости входят через двери ателье, прямо из сада. Выдумай причину, какую сама пожелаешь, но чтобы входили они только через эту дверь. Ладно, может, не все, но большинство. Видишь ли, при расследовании гибели Памелы им большие трудности создает именно ответ на вопрос, зачем она пошла к тебе и именно в ателье. Что ее там привлекло? Но если у тебя вообще такой обычай – гости входят в твой дом через обычно не запертую дверь ателье, тогда все в порядке. Если же это не так… Тогда они начнут копаться. И неизвестно еще, до чего докопаются. Ведь ты же не хочешь, чтобы они узнали, что она что-то искала в твоем доме?
– Не хочу. Да и не очень я уверена, что искала…
– Слушай, кончай валять дурака или делать из меня дуру, впрочем, у тебя притворство плохо получается, за неимением опыта наверное… Всегда ведь говоришь правду. И вам всем настоятельно советую. Впрочем, боюсь, немного опоздала со своими советами.
– Ты о чем? Что-то я тебя не пойму.
– Признаюсь, прежде чем войти сюда, я заглянула в ателье. Теперь там все по-другому, не так, как было до того. Это знаю я, они могут и не знать. И если все станете говорить, что раньше попасть в ателье было совсем легко и просто, вас оставят в покое. То есть вы не будете замешаны в убийстве.
– А если не станем? Будем под подозрением?
– Им придется все принимать во внимание. Видите ли… Раньше были другие подозреваемые. Эх, не хотела говорить, да уж ладно. С одного из них снимается подозрение. Я говорю о муже Памелы. У него алиби. Всю вторую половину того рокового дня, весь вечер и даже часть ночи он просидел перед телевизором с соседом, они вместе смотрели какие-то спортивные передачи.
И кажется, Анатолий тоже был с ними. Так что и он исключается.
– А итальянка?
– Боюсь, история с итальянкой целиком на совести Зенончика. Йенса она не особенно интересовала, так, слегка, по-датски, ни ему ни жене служанка опасной не была. Она же и вовсе никакого интереса к хозяину не проявляла, так как собиралась замуж. И жених что надо. Пожилой состоятельный швед. Во всяком случае, сейчас я честно рассказала все, что знаю, и Алиция просто обязана в благодарность предоставить мне возможность первой сообщить в печати о ваших происшествиях. Пока вся пресса молчит. Я сдерживаю ее, насколько это в моих силах, но больше они не выдержат.
