Ночью мерзкая выдра оставалась такой же неподвижной, как и днем. Я решила, что теперь не пропущу ничего, хватит, раз и навсегда я хочу увидеть все собственными глазами и знать все наверняка, а не путаться в домыслах, догадках и выводах. Понять, в чем дело, я просто была не в состоянии. Я допускала, что с самого начала служила только прикрытием, он приехал сюда не для меня, а для воплощения этих удивительных трюков, тесно связанных с подозрительной гетерой. Опять блондин. Естественно, с блондинами и должен случиться небывалый идиотизм. А так здорово он выглядел в автобусе… Но каковы бы ни были его цели и замыслы, я должна их узнать, иначе меня удар хватит!
Пляж, Гранд-отель и собачью будку я посещала в разное время дня и ночи. Узнала о существовании вокруг сарая свежих следов обрезанного каблука. Восход солнца застал меня вблизи ивы на холме, куда я забралась, собирая кусочки янтаря. В зарослях рядом с ивой росли желтые цветочки, я вдруг вспомнила, что люблю такие, направилась туда, чтобы их нарвать, нагнулась и вдруг увидела среди них знакомые следы!
Он был здесь ночью. Он вовсе не следил за упырихой, а бродил вокруг ивы. Что он здесь делал, черт побери, свихнулся, что ли? Надо было тоже прийти сюда, зря я следила за Гранд-отелем.
Недовольная собой, растерянная и нерешительная, я нарвала цветочков и вернулась в отель как раз в тот момент, когда гарпия уезжала на машине. Ключи от моей, как обычно, были при мне. Я успела отправиться за ней, с угрюмой злостью и решимостью на все, одуревшая от избытка неясностей и угнетенная собственной следственной бездарностью.
На полпути между Гданьском и Элблонгом, на Варшавском шоссе, я немного пришла в себя, опомнилась, оставила ее и вернулась. Она явно направлялась в Варшаву, было бы безнадежной глупостью оказаться там вдруг в старом плаще, тапочках, без ключа от квартиры, зато с букетиком привявших желтых цветов. Если она уезжает насовсем, то и черт с ней, не она мне нужна, а Марек, непонятные действия которого я должна в конце концов расшифровать.
Поздним вечером я расположилась недалеко от сарая. Луна росла, приближаясь к полной, погода стояла прекрасная, светло было, как днем, сидя в глубокой тени я прекрасно видела через ветки весь пляж. Я решила ждать. Точно неизвестно, на что я надеялась, во всяком случае, не того, что произошло.
Я торчала в зарослях чертовски долго. На пляже не было ни души, возле сарая царили тишина и спокойствие, ничто не дрогнуло, ничто не шевельнулось. Я замерла, одеревенела, насквозь промокла и начала задумываться, действительно ли такой способ коротания ночей имеет смысл, и не останется ли ревматизм единственным результатом. В тот момент, когда я решила возвращаться и держась за пень пыталась обрести власть над ногами, послышался тихий приближающийся рокот. Я бросила гимнастику и неподвижно замерла.
По лесной дороге, являющейся парковой аллеей приспособленной для езды, медленно проехала какая-то машина. Я не рассмотрела ее как из-за расстояния, так и оттого, что в глубине леса было намного темнее, чем на пляже, кроме того, ее заслоняли ветки, и я видела только свет фар. Но она была единственным подвижным элементом и направлялась в сторону ивы, поэтому я решила пойти за ней. На всякий случай…
Я догнала ее у оврага, когда она разворачивалась. Дорога заканчивалась мостиком через ручеек, перед мостиком была небольшая полянка с лавочкой, маневрировать там было довольно трудно. Машина тихо порыкивала двигателем, пытаясь пройти мимо дерева, не оторвав дверных ручек. Я чуть не кончилась, узнав пежо дивы!
В первый момент я была абсолютно уверена, что каким-то чудом она раздвоилась, то есть у меня галлюцинации. Придя в себя я осознала, что с утра можно было три раза доехать до Варшавы и вернуться. Машина была равномерно покрыта пылью, что указывало на долгий путь при хорошей погоде. Она съездила на прогулку, мало ей было семисот километров, так она проехала немного дальше, сюда, к иве…
Теперь я ждала появления Марека. Похоже было, что они вместе танцуют здесь при луне, топча желтые цветочки, либо собирая лесные растения, а может, изучая жизнь сов. Все остальное они спокойно могли делать в закрытых помещениях, в номерах отеля или публичных местах, ива им была ни к чему. Что бы они ни вытворяли, увидев это, можно было многое понять.
Ничего не происходило. Гетера сидела на стволе ивы и курила сигарету за сигаретой, а я в мокрых зарослях ругалась как сапожник. Просидели мы так добрых полчаса. Марек не появился, сильфида поднялась, выбросила папиросу, села в машину и уехала обратно. Или что-то не получилась, или она по злорадству судьбы потребляла чистый воздух именно в этом месте.
Выловить Марека казалось невозможным. От переживаний я проснулась страшно рано и еще до до завтрака помчалась изучать следы. Вокруг сарая я обнаружила несколько новых, пошла дальше и поискала у ивы. Желтые цветочки были мне указателем.
У самой ивы обрезанного каблука я не заметила, среди же цветов и в зарослях, он встречался часто. Отсюда я сделала вывод, что так же как и я, Марек торчал в кустах, наблюдая за дивой, позировавшей на стволе. Какой был в этом смысл? Он рисовал ее портрет?.. От злости я почти уткнулась носом в землю, пытаясь выяснить что-нибудь еще, пока вдруг снова не ощутила, что вижу нечто знакомое.
На аллейке были грязь и мох, в лесу мох и трава, под ивой – зыбкий песок. Между цветочками кое-где попадались кусочки твердого влажного грунта, а между мостиком и пляжем была одна грязь. Всматриваясь в эту пересеченную местность, я никак не могла понять, что увидела, не обрезанный же каблук, к которому я уже привыкла. Я исследовала взглядом кусочек за кусочком, пока наконец не поняла, у меня перехватило дыхание.
В грязи лежал большой плоский камень, немного торчащий и поразительно чистый. На этом камне отчетливо и точно отпечатался след подошвы, предварительно немного испачканной. Черный, еще слегка влажный след, начинающий высыхать… Мысленно я увидела лист белого картона на столе и идентичный след, оттиснутый на нем. Более светлый, более серый, но такой же отчетливый…
Не веря собственным глазам, я склонилась над камнем и рассмотрела след вблизи, очень подробно. Для сомнений места не оставалось, я достаточное число раз собственноручно рисовала этот узор, зарисовывала его черной краской, чтобы теперь не ошибиться. Это была подошва взломщика, того самого, который забрался в подвал к Мачеякам!
Мой завтрак остыл, потому что я довольно много времени провела у плоского камня, пытаясь хоть как-то перенести след на что-нибудь, что можно было взять с собой. Камень был большим, выковырять его не получалось. Ткань мужа уже увидела свет, у меня были большие шансы встретить собственный узор в любом местном галантерейном магазине. Мне любой ценой хотелось сравнить след на камне с подошвой на узоре, чтобы окончательно избавиться от неверия в собственную зрительную память.
В конце концов я своего достигла, воспользовавшись кончившимися спичками и пачкой от сигарет, после полудня все стало ясно. Мне даже не надо было покупать ткань, я сравнила прямо в магазине. Несомненно, это был тот же узор!
