— Может быть. Но мы не закончили первую часть нашего разговора, Джо. Ты не ответил. Ты готов рассказать мне, предлагали ли тебе когда-нибудь «восточные» начать выполнять для них грязную работенку?
Гарсия холодно взглянул на него.
— Надеюсь, мы оба будем жариться в преисподней, — сказал он, отчетливо произнося слова.
Рэмси поднялся.
— Ты мне очень помог, Джо. Но думаю, тебе на самом деле следует отдохнуть.
Достав из шкафа легкое одеяло, он накрыл Гарсию, повернулся и направился к двери.
— Ты думаешь, что я замаскированный враг? — спросил Гарсия.
— Разве враг захочет получить передозировку радиации для того, чтобы помочь нам скрыться от Восточного Альянса? — не поворачиваясь, сказал он.
— Может, если ему осточертела эта работа и он так же, как и я, устал от войны, — ответил Гарсия.
«Вот точный ответ, которого я так боялся», — подумал Рэмси.
— Отдыхай, — сказал он.
— Вот мы и отыграли свои роли, — произнес Гарсия.
Рэмси вышел на трап, перед ним простирался холодный серый коридор, который, казалось, ведет в никуда. «Мир полностью сошел с ума. Служба безопасности! Ее работа привносит в него еще большую шизофрению, разрушая и без того хрупкие связи между людьми». Он повернулся и взглянул на Гарсию, лежащего на койке. Офицер-механик лежал на боку, повернувшись лицом к переборке. «Вот почему для него так важно оставаться в команде Савви Спарроу. Это островок душевного здоровья».
Он вспомнил о Хеппнере, офицере-электронщике, который сошел с ума. «Если ты не можешь быть вместе, но и не можешь уйти, что тогда?»
Оттенки и суть вещей, отраженные в сознании Рэмси, начали изменяться. Он повернулся к трапу и пошел в центральный пост. Отсек, казалось, тепло приветствовал его, мерцая красными и зелеными сигналами, звенящим шепотом двигателя, слабым запахом озона и масла, слышимым поверх неприятных запахов жизнедеятельности, которые не смогли заглушить фильтры.
Спарроу стоял за штурвалом — ужасно истощенная фигура в измятой одежде, свисающей с него. Неожиданно Рэмси заметил, как похудел Спарроу, хотя, казалось, на лодке не было для этого никакого повода.
— Как Джо? — не поворачиваясь, спросил командир.
«Увидел мое отражение в стекле пульта управления двигателем. Ничто не ускользнет от него», — подумал Рэмси.
— Скоро поправится, — сказал Рэмси. — «Вампир» показывает отрицательную абсорбцию. Возможно, слегка полысеет. Некоторое время его будет тошнить.
— Мы должны доставить его в Чарльстон, — сказал Спарроу. — «Вампир» не может определить, что происходит с костным мозгом. Нужно спешить, пока не поздно.
— Остальные показатели в порядке. Зараженный кальций меняется на чистый. Показатель по сульфатам отрицательный. С ним будет все в порядке.
— Дай то Бог, Джонни. Просто я давно плаваю с ним. Мне бы не хотелось потерять его.
— Он знает это, командир.
Спарроу повернулся и улыбнулся. Странный, болезненный жест.
— Надеюсь, это поможет ему.
«Если ты мужчина, то не можешь сказать другому мужчине, что любишь его. У нас нет подходящих слов для этого, таких, чтобы не имели сексуального оттенка», — подумал Рэмси.
— А где Лес? — спросил он.
— Отдыхает. Двадцать минут назад поймали арктическое течение.
Рэмси подошел к пульту локатора, положил руку на воздушный вентиль, расположенный рядом с ним. В мозгу роилось множество разных мыслей. Как будто разговор с Гарсией пробурил в его сознании скважину или, сдавив голову, позволил подсознанию выйти на поверхность.
— Через час вахта Леса, — сказал Спарроу. Пока я справлюсь один. Приходи через три часа. В отсутствие Джо придется уплотнить график.
— Есть, командир.
Повернувшись, он отправился на корму в свою каюту и неожиданно почувствовал слабость во всем теле. Слишком хлопотно — доставать измеритель и проверять ленты, тем более что он заранее предвидел результат: жесткий внутренний контроль, имитирующий нормальное состояние. Хотя, возможно, это и было нормальным состоянием. Не раздеваясь, он лег на койку и заснул.
«Таран» шел курсом на юго-запад в родные воды, автоматический таймер отсчитывал дни. Монотонно и непрерывно сменялись вахты. Холодные кабели, шкалы, вентили, рычаги, мерцающие огни, жужжание самописцев. Одни и те же лица и все та же опасность.
Но даже опасность может надоедать.
Вдали раздается звук винта. В этой зоне все посторонние звуки означают одно: охотник. Выжидать и слушать. Проползти вперед со скоростью несколько узлов. Выжидать и слушать. Снова проползти. Опять выжидать и слушать. Посторонний звук удаляется. «Таран» прибавляет скорость, обследуя окрестности ультракрасным и ультразвуковым сканерами.
Гарсия встал с койки на четвертый день. В присутствии Рэмси он замыкался в себе и выглядел мрачным.
Тем временем подводная лодка подходила все ближе к родному безопасному берегу, таща за собой раздувшуюся личинку — приз, вырванный из лап самой смерти.
Действия экипажа «Тарана» теперь были полны особого напряжения, новая тяжесть опустилась на них. Ее можно было выразить словами: «Мы собираемся это выполнить… Мы собираемся это выполнить… Мы уже почти выполнили это — разве не так?»
Рэмси спал на своей койке, и его преследовал молчаливый ночной кошмар, в котором Спарроу, Гарсия и Боннетт неожиданно оборачивались к нему, но лица у них были как у сумасшедшего Хепперта.
Ночной кошмар постепенно ушел и мирно оставил его в спокойствии подводной лодки, напоминающей материнскую утробу.
Безмолвие!
Рэмси, проснувшись, вскочил и сел на койку с широко раскрытыми глазами, каждой клеточкой противясь странному новому ощущению — тишине. Она тяжестью легла на плечи и заставила включить свет. Он загорелся — неяркий, сумрачный. Они шли на аварийных батареях.
— Джонни! — раздался из динамика голос Спарроу.
— Да, командир!
— Немедленно в электронный отсек! Проблемы с реактором.
— Уже иду.
Быстро натянув ботинки, Рэмси выключил свет и выскочил в коридор. Он быстро, перепрыгивая через ступеньки, взбежал по трапу, пронесся через проход и влетел в отсек электронщика.
— Я на месте, командир — доложил он в микрофон. — Что произошло?
— Авария на полную катушку, — ответил голос Боннетта.
— Где командир?
— На носу, вместе с Джо.
— Джо не должен там находиться! Он же не оправился после передозировки!
— Была вахта Джо. Ты знаешь…
— Джонни! — раздался в интеркоме голос Спарроу.
