Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
Ответов, собственно, было немного, вернее, только один: Лоренц собирался изучить волокна коврика. Что он думал найти? Без сомнения, кровь или другой генетический материал.
Гаспар прищурился. Между строк наклевывался новый сюжет, противоречивший тому, который он представлял себе раньше и в который хотел верить. Возможно, Шон Лоренц не просил Сотомайора о помощи. Возможно даже, что он подозревал бывшего друга в соучастии в похищении своего сына. Гаспара посетила совсем уж безумная идея: Сотомайор – сообщник Беатрис Муньос. Стоит ли развивать эту версию?
Ему представился немой сюжет, как будто он отсматривал рабочий съемочный материал. Беатрис за рулем фургона, в кузове малыш Джулиан./Окровавленная детская ручонка с отрезанным пальцем./Фургон на берегу Ньютон-Крик, рядом «Додж Чарджер»./Вылезший из машины Сотомайор помогает Муньос запихнуть ребенка в багажник./Забрызганная кровью игрушка Джулиана, забытая на мостовой…
Он заморгал, и видение рассеялось. Прежде чем придумывать невесть что, нужно добыть хоть какие-то доказательства. Он заставил себя рассмотреть загадку под другим углом. Шон был гражданским человеком, а не копом. Для анализа волокон коврика ему пришлось бы обратиться в частную лабораторию. Гаспар обхватил голову руками, пытаясь связать воедино все нити своих поисков. Шон пришел к Ланглуа 22 декабря, накануне смерти. В лабораторию он обратился бы скорее всего на следующий день. Гаспар вздрогнул и вскинул голову: он вспомнил запись в еженедельнике Шона о назначенной на 23 декабря встрече с неким доктором Стокхаузеном.
Он схватил свой телефон, вошел в Гугл – так звался его новый закадычный друг – и стал вводить комбинации слов «Манхэттен», «лаборатория», «ДНК», «Стокхаузен»… Искомое появилось уже через несколько секунд: адрес в Верхнем Ист-Сайде, где располагалась судебно-медицинская лаборатория гематологии «Пеллетье энд Стокхаузен».
Теперь – на сайт самой лаборатории. Она рекламировала себя как специализирующуюся на «генетических анализах в целях опознания людей». Выполняя заказы ФБР, судов, министерства юстиции, лаборатория регулярно участвовала в судебных расследованиях с целью опознания и анализа биологических следов с мест преступления. Частные лица чаще всего прибегали к ее услугам в целях установления родства. На сайте можно было ознакомиться с биографиями основателей лаборатории: Элианы Пеллетье, бывшего главного фармацевта монреальской больницы Сен-Люк, и Дуайта Стокхаузена, доктора биологии, выпускника университета Джона Хопкинса.
Гаспар позвонил в лабораторию и добрался до секретариата Стокхаузена. Пришлось прибегнуть к уже опробованному вранью: дескать, он – писатель, работающий над биографией художника Шона Лоренца, поэтому хочет увидеться с доктором Стокхаузеном. Секретарь посоветовала отправить электронное письмо с письменным изложением просьбы. Гаспар попросил записать номер его телефона и устно сообщить о его деле господину доктору. Секретарь пообещала, что так и сделает, после чего швырнула трубку.
– Пошла в задницу! – прошипел Гаспар в онемевший телефон.
В следующую секунду пришло сообщение от Маделин с просьбой сообщить координаты Изабеллы, кузины Сотомайора. Верный своей тактике, он преодолел соблазн позвонить ей и расспросить, довольствуясь передачей номера, о котором она просила.
Его питье остыло, и он махнул рукой, требуя еще, но рука застыла в воздухе. Почти целую минуту он не сводил глаз с батареи бутылок на зеркальной стене у бармена за спиной: ром, коньяк, джин, бенедиктин, шартрез. Его гипнотизировали яркие, алмазно переливающиеся краски. Жгучие, как огонь, и душистые, как поля цветов, напитки горели в стеклянных емкостях: арманьяк, кальвадос, абсент, курасао, вермут, куантро…
На короткое мгновение Гаспар позволил себе уверенность, что его мысль обострится от одного глотка горячительного напитка. Недолгое время так оно и было бы, но существовала опасность, что после этого он сойдет с той строгой, аскетической, добродетельной тропинки, на которую ступил. Тем не менее буроватое с золотым отливом виски обладало неодолимой притягательной силой. Гаспар был близок к обмороку. Это была настоящая ломка – опасность, подстерегавшая в самый неожиданный момент. В животе разверзлась бездна, грудь сдавило тисками, виски покрылись каплями пота.
Ему был знаком вкус каждого напитка, каждый сорт, каждая этикетка. Вот это – сладкая, жирноватая японская смесь, здесь его ждет деревянный привкус шотландского солода, здесь – неповторимый аромат ирландского виски, здесь – медовый вкус старого бурбона, «Чивас» сулил апельсиново-персиковый привкус…
Та же самая напасть, что днем раньше: он судорожно сглотнул, принялся растирать себе шею и плечи, чтобы унять приступ дрожи. Но в этот раз беда не миновала, дело не обошлось мелким испугом. Он уже не принадлежал себе, воля давала слабину, он был готов сдаться под натиском соблазна.
Как раз тут зазвонил телефон, на экране высветился незнакомый номер.
– Да? – каркнул Гаспар, и ему почудилось, что голос ломается о выросшую в горле преграду.
– Мистер Кутанс? Это Дуайт Стокхаузен. У вас будет свободное время перед обедом?
2
Маделин опустила щиток, чтобы не ослепнуть от солнца.
Слепящий, какой-то тотальный свет, заполнявший все поле ее зрения, был повсюду.
Вот уже два часа она ехала в пикапе на Лонг-Айленд. Ее взору открывались противоречивые виды, то раздражающие, то околдовывающие. Броские усадьбы миллионеров чередовались с деревенскими уголками, как будто застрявшими в середине прошлого века, и с пейзажами, за какими люди едут на край света: тянущимися в бесконечность пляжами белого песка под белесым небом. За Уэстхэмптоном разрослись на пару десятков километров скромные некогда Саутхэмптон и Бриджхэмптон, потом дорога побежала вдоль Атлантического океана.
На повороте – дальше тянулась грунтовая дорога – навигатор издал предупреждающий сигнал. Решив, что заблудилась, Маделин уже была готова развернуться и тут заметила дом для престарелых – старое внушительное строение в окружении сосен и берез.
Она поставила пикап у самой рощи и хлопнула дверцей. Ее сразу пленила первозданная атмосфера этого уголка. Под молочным небом неистовствовал ветер, не дававший покоя дюнам и насыщавший воздух ароматами йода и щелочи. Эдвард Хоппер в гостях у Каспара Дэвида Фридриха[82].
К дверям бревенчатого дома вели широкие ступени. Ни звонка, ни домофона, только облезлая дверь с рваной москитной сеткой, заскрипевшая от толчка. Маделин проникла в пустой вестибюль, где пахло сыростью.
– Есть здесь кто-нибудь?
Сначала ответом ей был только шум ветра, грозивший сорвать с петель оконные рамы. Потом на лестнице появился мужчина с длинными рыжими волосами. На нем был мятый халат санитара сомнительной чистоты, в руке он держал бутылку «Др. Пеппер».
– Здравствуйте, – обратилась к нему Маделин. – Возможно, я ошиблась адресом…
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
