Рисунок Синди и Надин стал единственным украшением пробковой доски над столом Теда. Он был приклеен четырьмя кусочками скотча. Майк, проходя по коридору, застал Теда за изучением рисунка, подошел и покашлял.
– Кнопок здесь держать не разрешают, – сказал он. – Если ты удивляешься, зачем тогда эти доски из пробки, то ты не первый.
Тед обернулся с рассеянной улыбкой. Меньше всего он думал о кнопках.
– Мне надо увидеть, что там за занавесом, Майк.
Тот не сразу понял, о чем речь.
– Не в этом дело. То есть не только в этом. Мне нужно узнать правду. Нужно выйти отсюда, быть рядом с дочерьми.
Майк кивнул.
31
В четверг с утра лил дождь, и после обеда, судя по плотной пелене туч, мог в любой момент хлынуть снова. Типичный зимний день среди весны.
Почти все больные сидели в общем зале. Скетч и Лоло сражались за шахматной доской, теперь под наблюдением Теда, которого уже рассматривали не как соперника, а как непобедимого учителя и источник мудрости. Заканчивалась очередная партия, и Тед тут же без единой ошибки воспроизводил ее, к радости товарищей, анализируя каждый ход. Все носились с идеей на ближайшем турнире обыграть отделение В. Лестер, напрочь забыв о былой вражде, тоже присоединился к команде.
В зале появился Майк и попросил Теда выйти с ним в сад. С Майком был Подкидыш, молчаливый толстяк, утверждавший, что видит зверей. Тед, не задавая вопросов, последовал за ними. Остальные собрались было присоединиться к их трио, но Майк, окинув собравшихся грозным взором, строго-настрого запретил им следовать за ними. Тед поразился: какой страх мог внушать этот человек, сколько в нем было силы и непреклонности. Скетч, Лоло и Лестер молча кивнули и вернулись к столу. Тед взял с вешалки свое пальто, и все трое вышли во двор. Подкидыш, казалось, плыл над самой землей, как гигантский воздушный шар.
По двору бродили двое больных. Майк махнул им, чтобы шли в корпус, и те без возражений подчинились. Майк окинул взглядом окна здания, чтобы убедиться, что за ними никто не наблюдает. Троица направилась к знакомой скамейке. Тед был уверен, что они, как всегда, на нее сядут. Он знал, что целью операции была встреча с опоссумом, но понятия не имел, что конкретно они собираются делать и какого черта с ними Подкидыш. Тот семенил рядом с Майком, испуганно косясь на него. Громадное брюхо колыхалось при ходьбе. Они подошли к скамейке, и Майк велел Теду взяться за один конец, чтобы ее передвинуть.
– Быстро, – скомандовал Майк, когда они подняли скамейку. – Пока никто не видит. Не то настучат охране. Иди, не останавливайся.
Они двинулись к баскетбольной площадке. Подкидыш следовал за ними. Они почти добрались до центрального круга, когда дверь открылась, и на порог, размахивая руками, выбежал охранник. За спиной у него маячил санитар.
– Эй! Что это вы там делаете? – закричал он.
– Вперед! – скомандовал Майк. Оставалось всего два метра… – Хорош. Ставь ее сюда и садись. Ты тоже, Подкидыш.
Все трое уселись. Майк и Тед по краям, Подкидыш в середине. Они сидели спиной к зданию и не видели охранника с санитаром, пока те не встали прямо перед ними. Санитаром был Макманус.
– Что вы, черт побери, здесь делаете?
Это была картина, достойная кисти сюрреалиста. Три пациента, глядя мимо Макмануса, с невозмутимым видом сидели на скамейке посреди баскетбольной площадки со сложенными на коленях руками.
– Я вас спрашиваю!
Майк примирительно поднял руку. Ладно-ладно, я вам все объясню. Он указал на дерево и печально покачал головой.
– Под деревом неудобно, – сокрушенно проговорил он. – Как ветер подует, так с него капает… Противно! Правда, ребята?
– Глупости, Доусон! – ответил охранник. – Я за вами наблюдал. Вы там даже не присели.
Майк улыбнулся и кивнул. Эх, попался! Он еще раз поднял руку, немного подумал, наклонился вперед и, прикрывая рот рукой, с заговорщическим видом обратился к охраннику:
– Эти двое малость не в себе… – Он покрутил пальцем у виска. – Не знаю, что им в башку втемяшилось.
– Черт возьми, Доусон! Нельзя таскать туда-сюда казенное имущество! Верните скамейку на место, и дело с концом.
– Слушай, Майерс, скамейка уже здесь, – сказал Майк, в голосе которого добродушие сменилось угрозой. – И мы на ней немного посидим. Ты же знаешь, с кем имеешь дело…
Охранник помотал головой. Наконец вмешался Макманус.
– Черт возьми, я ухожу, – раздраженно сказал он.
Майерс вздохнул:
– Чтобы это было в последний раз, Доусон. Я тебя знаю: выкинешь очередной номер, и все остальные за тобой! Делать мне больше нечего, только следить, как психи инвентарь с места на место перетаскивают!
– Понял, шеф. А теперь извини, но мы хотим понежиться под этим ослепительным солнцем. Ребята, крем для загара, надеюсь, захватили?
