Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
– Нет. Я не алкоголик и не пьяница. Я резчик по дереву, краснодеревщик. Оформляю частные дома и квартиры. Мебель делаю на заказ. Мне пить нельзя.
– Уже хорошо, – сказал Нестеров.
Татьяна вышла из кухни и заглянула в другие комнаты. Никого. Одна явно детская, судя по размеру диванчика, и изрисованные обои, в другой – двуспальная кровать без белья и подушки без наволочек, шкаф. Она еще раз заглянула в детскую – игрушек нет. Подходя к кухне, Татьяна услышала:
– Понимаете, она сначала не взяла мою фамилию. Ну, ладно, сам понимаю, не высшего полета… Задрыга.
– А почему Задрыга, ведь по логике вы должны быть Задрига или даже Задриго – разве нет?
– Когда деду паспорт выдавали, паспортистка ошиблась. Написала «ы». Так и жили до сих пор. А потом дочь родилась, так она ее на свою фамилию записала – Каверина, красиво?
– Ну, так, не очень, но такие вещи обычно по согласованию делаются.
– Она никогда ничего со мной не согласовывала.
Татьяна догадалась, что ей лучше в кухню не входить.
– Ну, странно все, – сказал Нестеров, – семья все-таки. Вы мало зарабатываете?
– Ну, не так чтобы мало. На жизнь нам хватало. Вот летом они с дочкой в Анталью летали на две недели. Может, зря?
– Зря, что они летали без вас.
– Я думал об этом, но у меня заказов навалилось, а тут она прибегает, говорит, путевка горящая, за полцены. Ну и взял.
– А сейчас-то чего?
Задрыга привстал, снял с той же полки, где был паспорт, и положил перед врачом лист из блокнота. Татьяна, присевшая на тумбочку, не видела, что там, но Нестеров прочитал:
– «Мы ушли. Теперь у меня новый муж. Дочка будет со мной. Прощай, извиняться не буду. Мог бы раньше сам догадаться. А если ты такой тупой…» М-да…
– И что мне делать? Я хотел напиться до потери сознания, не вышло. Повеситься смелости не хватает, да и вообще я какой-то малодушный. Может, так и надо? Она ушла, когда у меня сорвались разом четыре заказа… Я просил: потерпи, скоро все будет хорошо, заказы будут. Она, ничего не говоря, убежала, пока меня не было дома. Я ездил договариваться с заказчиком, а вернулся – ни вещей, ни жены с дочкой. Только эта записка. Я даже не знаю, где их искать.
– Не возьмусь судить, – сказал Нестеров. – Но… не вы первый.
– Мне не легче от этого. Что мне делать?
– Для начала – разобраться со здоровьем, потом наладить свою жизнь и подать на жену в розыск, например за похищение дочери. Вы зарегистрированы как отец?
– Да, – Задрыга открыл паспорт на странице «Дети». – Вот.
– Ну вот, хотя бы добивайтесь права видеться с дочкой.
– Плохо мне, доктор.
– Таня, – громко сказал Нестеров, – позвони, вызови бригаду на желудочное кровотечение, Мэллори – Вейс.
Татьяна с коммуникатором ушла в гостиную.
Она сделала вызов и, вернувшись, услышала ровный голос доктора:
– Я вас обязан известить,Что не дошло до адресатаПисьмо, что в ящик опуститьНе постыдились вы когда-то…От удивления она присела на тумбочку. Доктор Нестеров читал стихи. Нет, – стихотворение, и в нем была живая горечь… обида, злость и презрение. Она затаила дыхание и слушала:
– Ваш муж не получил письма,Он не был ранен словом пошлым…Не вздрогнул, не сошел с ума,Не проклял все, что было в прошлом.Раньше Таня не слышала этих стихов, и Нестеров открывался ей с совершенно другой стороны. Она слушала, и ей становилось больно и обидно. За что, она не могла понять, за того… за какую-то холодную подлость.
– Вы написали, что уж годКак вы знакомы с новым мужем,А старый если и придет,Вам будет все равно не нужен.Что вы не знаете беды,Живете хорошо и, кстати,Теперь вам никакой нуждыНет в лейтенантском аттестате,Чтоб писем он от вас не ждалИ вас не утруждал бы снова…Вот именно – «не утруждал»!Вы побольней искали слово…И она была абсолютно солидарна с автором стихотворения в вопросе: «Да где ж вы душу потеряли?»
Действительно, как же можно так? Ну хочешь проститься, надо делать как-то деликатно… по-доброму. Нестеров не останавливался и не сбивался. Татьяна заметила, что голос у него внезапно осип, будто у доктора перехватывало горло. Татьяна поняла, что стихи военных лет, что писались давно, что писал явно не доктор Нестеров. И ей было горько и обидно за того неизвестного парня, которому какая-то, наверное, давно умершая уже женщина написала страшное письмо, наполненное холодным безразличием.
Она слушала и невольно захлюпала носом.
Я не хочу судьею быть,Не все разлуку побеждают,Не все способны век любить, —К несчастью, в жизни все бывает.Ну, хорошо, пусть не любим,Пускай он больше вам не нужен,Пусть жить вы будете с другим,Бог с ним, там с мужем ли, не с мужем.Но ведь солдат не виноватВ том, что он отпуска не знает,Что третий год себя подряд,Вас защищая, утруждает.Что ж, написать вы не смоглиПусть горьких слов, но благородных.В своей душе их не нашли —Так заняли бы где угодно.В отчизне нашей, к счастью, естьНемало женских душ высоких,Они б вам оказали честь —Вам написали б эти строки;Они б за вас слова нашли,Чтоб облегчить тоску чужую.От нас поклон им до земли,Поклон за душу их большую.Не вам, а женщинам другим,От нас отторженным войною,О вас мы написать хотим,Пусть знают – вы тому виною,Что их мужья на фронте, тут,Подчас в душе борясь с собою,С невольною тревогой ждутИз дома писем перед боем.Мы ваше не к добру прочли,Теперь нас втайне горечь мучит:А вдруг не вы одна смогли,Вдруг кто-нибудь еще получит?На суд далеких жен своихМы вас пошлем. Вы клеветалиНа них. Вы усомниться в нихНам на минуту повод дали.Пускай поставят вам в вину,Что душу птичью вы скрывали,Что вы за женщину, женуСебя так долго выдавали.А бывший муж ваш – он убит.Все хорошо. Живите с новым.Уж мертвый вас не оскорбитВ письме давно ненужным словом.Вот тут Татьяна заревела, сдерживаясь, и убежала в ванную. Но и там она слышала окрепший голос доктора Нестерова:
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
