А сколько возни с этим самым эндоскопом было! Нет, сам прибор оказался вполне портативным – чемоданчик размером примерно с ящик для инструментов и гибкий жгут зонда… Вот только розетки для подключения под боком как-то не наблюдалось. Пришлось еще и аккумулятор автомобильный таскать. И переносить эту конструкцию несколько раз с места на место. Но это уже чуть позже.
Но зато я смог увидеть, что происходит внутри. Отверстия в перекрытиях в указанных прорабом местах крутил ручным коловоротом сам, никому не доверил. Очень медленно, очень тихо, после каждой пары-тройки оборотов сверла аккуратно выдувая стружку и деревянную труху – не дай бог насквозь продырявлю и оно вниз посыплется. Так же осторожно пропихивал вниз зонд. Да, качество «картинки» – просто омерзительное: не то, что лиц, деталей одежды не разглядеть… Все же и размер у монитора – чуть больше почтовой открытки, и разрешение изображения… как бы помягче… словом, далеко не Эйч-Ди. Опознал только Костю, Штольца, Семёныча да Оксану. И то исключительно потому, что все четверо – очень приметные. Бандитов определил только по поведению и оружию в руках. Ладно, мне сейчас их «портреты» ни к чему. Кто из них где – знаю, мне достаточно.
Тот же прораб помог и со скрытным проникновением. Оказывается, чтобы весьма громоздкий бойлер нормально поместился в отведенном под него пространстве, между бойлерной со стороны черного хода и туалетом Костиного офиса на первом этаже – не полноценная стена, а оштукатуренные листы гипсокартона. И крепили их к каркасу, на мою удачу, не гвоздями, а саморезами. И снова – все сам. Аккуратно отскоблил штукатурку, крестовой отверткой вывинтил шурупы. Прямо сейчас только и осталось, что немного потянуть лист на себя и в сторонку отставить. И я буду уже внутри.
И вот сейчас – момент истины.
– Готов, – чуть слышно шепчу, прижав «бобышки» ларингофона к шее.
Рацией меня тоже местные полицейские обеспечили. Я, если честно, средства связи и озвучить не сообразил – отвык от них за столько-то лет. А вот начальник «уголовки» – сообразил, за что ему отдельное «спасибо» нечеловеческих размеров. Без радиосвязи координировать действия было бы на порядок сложнее.
– Начинаем, – чуть слышно шелестит в ответ наушник шлема.
Сейчас начальник полицейского управления начнет в хрипящий и немилосердно завывающий помехами «матюгальник» выяснять, какой именно наркоты желают «лысые», и согласовывать процесс доставки. Сомневаюсь, что главарь сам в ответ в форточку орать станет – одного из подручных своих отправит. Но вот суфлировать ему будет лично, укрывшись где-нибудь за безопасным простенком между окнами. А это значит что? Это значит – минус одна боевая единица – крикун и серьезно отвлекшаяся от окружающего вторая – сам главарь. Да и остальные бандиты, думаю, на обсуждение такого животрепещущего вопроса, как скорое получение «дозы», – отвлекутся. А тут – я, весь такой внезапный.
Поддеваю край листа гипсокартона кончиком ножа, слегка поджимаю рукоять к стене. С тихим треском чуть не треть «стены» заваливается на меня. Отставив в сторонку, чтоб не мешался, сначала зажимаю в левой ладони запасной магазин (чтоб времени при перезарядке не терять, менять, скорее всего, придется быстро), а затем пристраиваю на руке увесистый, несмотря на скромные размеры, щит. Еще два магазина – широким медицинским жгутом примотаны поверх рукава «горки» к левому же предплечью с внутренней стороны. По-другому – не выходит, как ни прикидывал. Не получится с двенадцатикилограммовой «бэзэтэхой» на руке ни по подсумкам, ни по карманам шарить. Опустишь руку со щитом вниз – тут тебе и прилетит. Бронежилет – тоже не панацея. Поэтому все должно быть рядом, под рукой.
Даже сквозь плотно прикрытую дверь туалета отлично слышно сипение и хрипы полумертвого мегафона в руках подполковника. Вот слова разобрать уже куда сложнее. Зато свист и помехи – на всю округу слышны. Вот и отлично, пусть вслушиваются, сосредоточив все свое внимание на том, что на улице, а не на происходящем за спиной.
Приоткрыв дверь в холл, сразу же упираюсь взглядом (и сведенными уже мушкой и целиком) в спину контролирующего входную дверь бандита. Засел толково – от двери его выцелить практически невозможно – угол не тот, а вот ему – удобно. Вот только я-то – не с улицы.
ПБ в руке дважды лязгает сталью затвора, вверх, к потолку, тянется явственно видимая струйка темного дыма. Всем ПБ хорош, но коптит при стрельбе немилосердно! И еще клацанье металла… Сам выстрел он глушит качественно, но вот звук, издаваемый затвором… Куда его деть? Остается только надеяться, что речь, которую сейчас начальник ярославского «околотка» толкает, бандитов интересует куда сильнее, чем не такое уж громкое металлическое лязганье в соседней комнате. Ну, и некоторая надежда на психологию: в такой обстановке раз не выстрел – значит, и не опасно. Мало ли что там бренькать может?
Схлопотавший две пули промеж лопаток бандит бурдюком оплыл на пол, выронив из рук «укорот» с глушителем. Молча, лишь кровавая пена на губах пузырится и тонкими струйками на крашеные доски стекает. Ну да, с перебитым позвоночником и пробитыми легкими – не до воплей и даже не до хрипов.
Так, дальше – приемная, где нас вчера Оксана встречала. Там окопались еще двое бандитов и держат почти всех заложников, запертых в примыкающей к приемной переговорной. И кабинет Константина, в котором сейчас сам Костя, Оксана и старший из бандитов на пару с «крикуном», что с подполковником «конструктивный диалог» налаживают. Ну, по крайней мере, им так кажется. Да бога ради, я и не против. Лишь бы при деле были и на разные мелочи, вроде меня, маленького и незаметного, не отвлекались.
Дверь открывается наружу, в смысле – в мою сторону. Это не очень хорошо: открывалась бы внутрь – просто пнул бы ее несильно и ввалился на самой высокой скорости, на какую сейчас способен. Но не выйдет. Собственно – вот поэтому в одиночку нормальные люди, а не такие кретины, как я, в помещениях и не работают. Был бы напарник – он мне дверь и открыл… А тут – все самому приходится. Поддев кончиком ствола пистолета дверную ручку – приоткрываю дверь, надеясь на то, что хоть на какое-то мгновение те, кто внутри, примут меня за своего засевшего перед входной дверью подельника, а потом подцепляю дверь носком ботинка и распахиваю.
Второй «лысый», пялившийся в сторону окна, где, по его мнению, происходит все интересное, тоже ничего сообразить не успел. Та же «двойка» в спину, точно в позвоночник и – минус два. А вот третий…
Третий, падла, оказался резким. Не знаю, что его насторожило: может, не должен был первый к ним входить вообще, о чем имелась предварительная договоренность, может, еще что… Но когда я развернул ствол в его сторону, мне в лицо уже смотрело недобрым бездонным зрачком дуло «Вала».
Зденг!!!
Сууукааа… Отсушенная до самого локтя левая рука обвисла плетью. А бандит удивленно замер, уставившись на свой автомат. Буквально на секунду замер, но мне хватило. Оставшиеся четыре пули – ему, по две в голову и в грудь.
Уже потом я сообразил, что остался жив благодаря двум чисто психологическим факторам. Первое – это древняя «традиция» спецподразделений – рисовать на штурмовых щитах большие красные круги. Чистой воды давление на психику: почти любой человек, не имеющий серьезной профессиональной подготовки, при внезапном появлении противника чисто автоматически пальнет в это большое яркое пятно, а не, например, в куда хуже защищенную голову. Или вообще ничем не защищенное колено. Второе, и я об этом уже упоминал совсем недавно, ни в коем случае нельзя идти в бой с незнакомым оружием. А бандит этот «Вал» в руки взял явно совсем недавно. Ведь все знают, что «Вал» – автомат. И предохранитель у него – как у «калаша», разве что поменьше размером. И только те, кто матчасть учил, знают, что у АК любой модели «флажок» предохранителя и переводчик огня – это одна и та же деталь. А вот у «Вала» – две разных. И у «лысого» переводчик стоял, похоже, в режиме одиночного огня. А тот надеялся на очередь – автомат ведь. И когда «Вал» громко «кашлянул» всего один раз, бандит растерялся – неужели заклинило? На мгновение замешкался. И умер…
