— Когда личности выступают так же, как символы для разных человеческих групп, — продолжила Ваннис, — их персональные решения влияют не только на сами группы, но и на действия, которые могут быть предприняты для блага этих групп.
Ник перевел дыхание. Ладони у него вспотели. Это она о рифтерах и Пожирателе Солнц — готов съесть свою айну, если не так. Но подразумевает ли она, что Панарх готов отправиться вслед за ними?
— Например, такие действия, как последовать за возлюбленной в самое жерло ада, — сказал Ник и добавил: — Это только в видеофильмах хорошо кончается.
— Иногда это не кончается ничем. — Ваннис провела пальцами по мелкому водоему на уровне своей талии.
— Это угроза? — Вода потом схлынула куда-то вниз, Ваннис не ответила, и Ник повернулся к ней лицом.
Выдержав паузу, превышающую все границы неловкого молчания, она сказала мягко:
— Позвольте мне, генц Корморан, привести еще одну цитату из уже известного вам источника: «Рассмотрим понятие антитезы. Антитеза выражений не маскируется, в отличие от антитезы идей. Последняя всегда рядится в те же одежды, первая меняется, как ей заблагорассудится; одна имеет вариации, другая нет».
Ник сглотнул, уяснив предупреждение. Что бы ни стояло за этим странным разговором, силой он ничего не выяснит. Она просто уйдет, а он останется ни с чем.
— Антитеза в качестве счастливой случайности? — спросил он. Ее ладонь раскрылась, словно предлагая что-то в дар.
— Есть еще и неожиданность, — улыбнулась она. — Вы ведь однажды уже убедились в этом, не так ли?
Что это — напоминание о бомбе, которую она взорвала в день суда, или еще и намек на нечто, имеющее такой же потенциал?
— Я люблю сюрпризы, — с надеждой сказал он.
— Предлагаю вам взглянуть на наши предполагаемые отношения с точки зрения Дулу.
Опять скромность; она не хочет, чтобы мы это обнаружили. Он снова сглотнул.
— Как долго я должен рассматривать их таким образом?
— До нашей следующей встречи и новой беседе об... антитезе.
— Поллои предпочитают откровенность. Она уравнивает.
Она снова сделала жест открытыми ладонями.
— Когда предметом является любовь и вы подыскиваете ей антитезу, чем может сопровождаться уравнивание?
Перед ними внезапно открылся ряд зеркал. Свет, преломляясь, уходил в бесконечность, и от этого кружилась голова.
Чем сопровождаться? Войной... разрушением. Она даст понять, что с разговором спешить не надо... что это имеет отношение к войне.
Он должен был выйти отсюда.
— Разрушением, — сказал он охрипшим голосом и прочистил горло. — Предпочитаю сюрпризы.
— Из которых один лучше другого. — Она кивнула, и он с опозданием понял, что это согласие — обещание.
Сердце у него заколотилось. Они прошли еще два-три шага. И он взглянул на нее: она ждала, чтобы и он подтвердил без слов свою готовность к сотрудничеству. Поняв это, он тоже кивнул.
Она коснулась его руки и свернула в боковой коридор, шурша юбками по плиткам дорожки. Ник постоял, пытаясь унять сердцебиение, и устремился за ней — но шорох превратился в плеск фонтана, падающего в водоем.
Вокруг не было ничего, кроме стекла, зеркал и подсвеченной воды, похожей на текучее пламя.
Впереди он увидел неприметную дверь. Пять ступенек, шесть — он дошел до нее и оказался снаружи.
С прослушиванием записи он подождал до транстуба, но, включив воспроизведение, услышал только шум падающей воды. Но он готов был голову прозакладывать, что по возвращении в студию его будет ждать письмо, содержащее такое, за что другие каналы пошли бы на убийство. Вот это жизнь!
Ник закинул голову назад и засмеялся.
* * *
— Ты уверена, что хочешь присутствовать? — Тяжелые брови Осри образовали прямую линию над его темными глазами. Фиэрин с улыбкой взяла его под руку.
— Ведь это недолго. Я знаю, что это глупо, — уверена, что Джеп Хуманополис и мой брат никогда не встречались, — но когда я вижу Хуманополиса, это как-то приближает меня к Джесу. Ведь последние пятнадцать лет его домом был Рифтхавен.
— Его домом был Дис — не знаю, правда, как долго, — а этого места больше нет.
— Но он и на Рифтхавене бывал — это был дом его души, как у нас Мандала. Мне трудно объяснить, но я хочу это видеть.
— Будь по-твоему. Отец обещал занять нам хорошее место.
— Разве члены Малого Совета не участвуют в церемонии? — Удивилась Фиэрин.
— Только Панарх, верховный адмирал и Верховная Фанесса.
Фиэрин думала об этом, пока транстуб вез их к Кругу.
— Откуда они знают, что нужно делать — ведь прецедентов не было? Не могут же они обращаться с ним, как с главой государства, будто рифтеры — вновь обретенные изгнанники?
— Пожалуй, нет, — нахмурился Осри. — Хотя, — добавил он, не столько обращаясь к ней, сколько размышляя вслух, — это неплохое определение для них.
Она не успела спросить его, что он имеет в виду, потому что Осри воскликнул:
— А вот и отец — он нас видит.
Они влились в толпу титулованных Дулу и высокопоставленных правительственных чиновников.
Церемония началась. Фиэрин почти не слышала слов, но это ее не заботило — в них все равно нет никакого смысла. Она предпочитала наблюдать за людьми, захваченная стилизованным ритуалом. Оно очень походило на танец и при этом содержало в себе рассказ. Кое-что показалось ей странным; вскоре она поняла что и сказала:
— Они не упоминают о времени.
— Что-что? — повернулся к ней Осри.
— О времени его прибытия. Это официальная встреча, но они делают вид, будто он прибыл только что.
Осри иронически поднял брови.
— Это значило бы злоупотребить доверием — даже со стороны официальных лиц.
Себастьян Омилов по другую сторону от Фиэрин произнес:
— Ты хочешь сказать, что официальные лица делают это для вида?
— А разве не так?
— В сиюминутном смысле — возможно. Но даже прагматики признают нужность символики.
— Они не могут притворяться, будто он прибыл только что, поскольку 25-й канал уже рассказывал о его пребывании на Аресе, — сказала Фиэрин. — А 99-й вылил на рифтеров целый ушат грязи. Все знают, что он здесь. Вот почему я подумала, что эта церемония проводится неспроста.
— Ее запись будет передана в ДатаНет, — пояснил Себастьян. — Она предназначена не столько для Ареса, сколько для всего прочего населения Тысячи Солнц — включая рифтеров.
— Теперь Рифтхавен не сможет взять назад свое слово, и это посеет раздор между теми, кто еще остается на стороне Должара, — добавил Осри.
