— Выруби его!
Послышался рев и все стихло.
— Кажется, я ему сломал руку, — растерянно сказал, вставая и отряхиваясь, Демидов.
— А меня придушил, я чуть не задохнулся под тобой, Володька.
Охранник растерянно бегал вокруг и не знал, что делать.
— Да успокойся ты, — сказал Плетнев. — Мы свои.
— Они мои! — гордо заявила Людмила, не расставаясь с мешком, который блестел антрацитом под фонарем и поэтому выглядел очень нарядно.
— Вызывайте милицию, — подсказала она. Потом вгляделась в лицо незнакомца и отметила:
— А это не тот. Их что, целая банда за мной охотится?
— Мы выйдем через другой выход, так что милицию вызывай на Орловскую. А вы, Людмила, выбросьте наконец свой мешок. Сколько можно с ним таскаться? — сказал Плетнев.
Плетнев и Демидов защелкнули наручники на запястьях типа, и тот вскрикнул от боли.
— На хрен наручники? И так инвалидом сделали! — выругался он.
— Скажи спасибо, что не за спину заковали, — рыкнул Демидов.
Только теперь Антон присмотрелся к бандиту. Здоровый бандюга, накачанный. Шея, как у борца, руки оттопыриваются из-за мышечной массы, хотя вторая и висит, как плеть, и приходится поддерживать ее, насколько это позволяют наручники.
— Кто такие? — наконец угрюмо спросил бандит.
— Смерть твоя, — ответил Плетнев. — А вот ты кто такой?
— Так я вам и сказал, — пробурчал тот.
— Да мы все равно узнаем, так что не играй несознанку. И не таких раскалывали.
— Вот и поработайте, — ехидно ответил тип, бережно держа перед собой обе руки.
— Да прямо сейчас и начнем, с обыска, — пообещал Демидов и стал обыскивать бандита.
— Не имеете права, — злобно ругнулся он.
Демидов, деловито выворачивая его карманы и шаря за пазухой, а потом охлопывая ноги по всей длине, не поленился ознакомить обыскиваемого со статьей Уголовного кодекса. Говорил он занудным голосом, но с явным превосходством:
— Личный обыск может быть произведен без соответствующего постановления при задержании лица или заключении под стражу. Сейчас приедет милиция и заключит, а пока мы тебя задерживаем, поскольку у нас есть основания полагать, что ты скрываешь предметы или документы, которые могут иметь важное значение для уголовного дела.
— Ну-ну, — криво усмехнулся задержанный.
— Смотри, все документы вынул, — невозмутимо заметил Демидов. — Предусмотрительный, ешкин кот. И мобильный отключен. Профессионал, что ли?
Демидов включил мобильный. Тут же зазвучали позывные, и Владимир посмотрел на высветившийся номер. Приложил телефон к уху.
— Леха, куда ты сгинул? — услышал он взволнованный мужской голос. — Мы же договорились, как закончишь с бабой, сразу звонок!
— Скажи — закончил, — шепотом приказал Демидов и сунул мобильный к уху бандита. Тот покосился на наручники, ненавистным взглядом смерил Людмилу, непонятных конвоиров, что-то прикинул и процедил в трубку:
— Закончил.
— А чего такой нерадостный?
— Потом скажу, при личной встрече, — угрюмо бросил бандит, имя которого Демидов уже знал.
— Кто звонил? — сразу спросил Демидов, когда отключил мобильный и сунул себе в карман.
— Мог бы и не говорить, так ведь вы все равно пробьете по своим каналам.
— Догадливый! — удивился Плетнев. — Мент, что ли?
— А что, видно?
— Да как-то осенило враз, — признался Плетнев. — Ну так чей звоночек был?
— Дружка моего.
— Не того ли, кто по кумполу получил от слабой женщины?
— А какая разница?
На самом деле новость о том, что его подельник не просто так отсиживался дома, для задержанного оказалась неожиданной, потому что в его вопросе прозвучала нотка неуверенности.
— Да есть небольшая. Если твой дружок — по голове долбанутый, так тебе нет никакого резона его скрывать. Потому как засветился он уже в системе кровушкой своей. Как профессионалу напоминаю: по экспертизе крови определяется ДНК. А также и по другим биологическим следам в виде спермы, слюны, соплей и пота.
Алексей остановился как вкопанный, и на его лице Плетнев наконец увидел страх.
— Ну ты шагай, шагай, у нас еще есть время поговорить.
Они вышли на Орловскую улицу, куда через пять минут подкатила патрульная машина.
Из нее вышли двое милиционеров и с изумлением уставились на задержанного.
— Лешка, ты чего в браслетах? А вы кто такие? — сразу пошел в наступление один из патрульных.
— Представители генпрокуратуры.
Алексей даже замычал от досады, что так влип. А менты в недоумении переглянулись: и что за интерес у генпрокуратуры к их товарищу, рядовому сотруднику правоохранительных органов?
— Он что, из вашего отделения? — удивился Плетнев.
— Из нашего… Так он хороший работник, у него куча поощрений! — сразу вступились за коллегу милиционеры.
— Поощрения — это здорово. Можете гордится своим товарищем. Но тут за ним еще кое-что числится. В данный момент, например, попытка убийства вот этой гражданки. Ну и много чего другого. Так что едем к вам, а потом — даже говорить не хочется. В общем, всему свое время.
— Я с вами! — сразу заявила Людмила.
— Конечно, — согласился Плетнев. — Как потерпевшая. Будете давать показания, а мы как свидетели, подтвердим.
Еще ночью, когда в родном отделении милиции дознаватель составлял протокол задержания, Симонов понял, что влип по-крупному. И главное, как обидно: он специально отключил телефон, чтобы спокойно покончить с бабой. И велел Вовану не дергаться, а главное, не дергать его. Сделает дело — сам и позвонит. Так нет, этот урод не выдержал, видите ли, нервы у него! И позвонил в самый неподходящий момент. С той самой секунды все пошло наперекосяк. Номер Вована засветился на мобильном Лехи, не найти его теперь мог разве что ленивый. А тут еще чертов сыщик сообщил, что Вован, оказывается, два дня назад засветился в системе. То есть не играло никакой роли, что его ДНК не было в базе данных среди осужденных преступников. Достаточно было так по-глупому подставить свою тупую башку этой бабе, и следы его крови остались на какой-то стеклянной хрени. Таким образом он преподнес на блюдечке свой генетический код этим сыскарям. А они, даром что работают в частной лавочке, сотрудничают с генпрокуратурой, и у них доступ ко всем экспертизам. Когда Симонов понял это, он едва не взвыл. Ведь ясен пень, что, получив такой подарочек, эксперты примутся шарить в неопознанных образцах. И в конце концов идентифицируют ДНК Вована, а ведь есть с чем! Вряд ли та девчонка, которую они подхватили на автобусной остановки и завезли в парк, ходила на экспертизу. Они ее так запугали, что она и встать не могла поначалу, так и лежала покорно, как агнец на заклании. А уличные проститутки, которых они отлавливали и завозили в излюбленные места, и подавно не заявляли. Им как раз есть что скрывать от закона. Но вот тех, из элитных, кого они убрали, эти сыскари в конце концов обнаружили. И хотя никакой информации о следствии в отделение не поступало, Симонов знал: конечно, следственные действия ведутся. А раз ведутся, там все по полной программе — всякие экспертизы и прочая хрень. А они с Вованом тогда вошли в раж и даже не стали зарывать трупы. На кой чикаться, если это безымянные проститутки незнамо из каких краев и никто о них и не вспомнит? От них просили избавиться, заплатили неплохо, но так ведь неинтересно, хотелось получить удовольствие. Да и Вован дал волю своим черным фантазиям. Не раз намекал Симонову, что любит смотреть порнуху, где по живому мясу, да с хрустом шейных позвонков. Леха тоже завелся — беспомощность девок, а главное, то, что они чувствовали близкий конец, завела так, что он не мог с собой совладать. В отличие от тупого и примитивного Вована, Леха почитывал психологическую литературу, и как раз тогда понял: его тянет к ущербным женщинам. Нет, с виду у них все — тип-топ. Фигурки, сиськи и все прочее, но эмоциональная подавленность притягивала почище всяких этих мест. Так бывает с собаками, которые улавливают страх на уровне гормонов и нападают на жертву, излучителя этих гормонов. Поэтому с девками из элитного борделя он вел себя как зверь, возбужденный запахом страха.
