Жюльена в баре я не застала, поэтому элегантным движением соскользнула с барного стула, прошла через танцпол и заглянула в так называемую темную комнату. Стройная брюнетка занималась изощренной формой групповухи с тремя парнями: одному делала минет, другой пристроился сзади, а третий расположился под ней. Она задыхалась и стонала от удовольствия, наполняя звуками всю комнату с ее блестящими стенами. Шепоты и вздохи были нарочито громкими, но неподдельно искренними: местная клиентура приходила получать удовольствие, а не устраивать шоу. Молодой, можно даже сказать юный, шатен с четко очерченным подбородком выжидающе посмотрел на меня. Наверное, латинос, с сожалением подумала я, но сегодня времени на развлечения не было, поэтому я неохотно покачала головой и пошла по коридору мимо индивидуальных кабинок для переодевания, за невысокими, покрытыми черным лаком дверцами которых клиентов ожидал душ, зеркало и заботливо подготовленные туалетные принадлежности «Аква ди Парма». Жюльена я обнаружила в дальнем баре. Жюльен сразу узнал меня и кивнул.
– Я сегодня вниз не пойду, – объяснила я, – Можно вас на секундочку? Надо поговорить.
Жюльен недовольно и даже оскорбленно посмотрел на меня, ведь я нарушила местный этикет, но, как я заметила, не особенно удивился и жестом показал мне на небольшой холл за бархатным занавесом. Я облокотилась о стойку, зажав в обтянутой черной перчаткой руке банкноту в пятьсот евро.
– Прошу прощения за беспокойство, – начала я, отметив про себя, что сегодня выдался прямо какой-то вечер извинений, – но мне очень нужно узнать одну вещь: сюда, случайно, никто не приходил искать меня? Мужчина? Это важно.
– Да, мадемуазель Лорен, – немного помедлив, ответил Жюльен. – О вас действительно справлялся один господин, показывал ваше фото.
– Фото?
– Да, там на фото были вы с какой-то молодой дамой.
– А как она выглядела?
– Не обратил внимания, мадемуазель, – сухо ответил Жюльен, и я протянула ему взятку. – Возможно, у нее был необычный цвет волос. Кажется, ярко-рыжий.
Лианна! Черт побери, это наверняка Лианна!
– А что вы сказали мужчине? Сказали, что знаете меня? – спросила я, проследив за взглядом Жюльена и прикрыв ладонью вторую купюру.
– Ну что вы, мадемуазель, разумеется, я сказал ему, что никогда вас не видел.
– О чем еще он вас спрашивал?
– Больше ни о чем. Он вел себя крайне корректно. – Я подвинула ему купюру, он убрал деньги в карман и, не сводя с меня глаз, добавил: – Если хотите, можете оставить мне свой телефон. Я могу сообщить вам, если он снова появится.
Жюльен, ну кого ты пытаешься надуть, подумала я. Интересно, сколько он получил от этого парня… Снизу доносились приглушенные звуки музыки, стук каблуков. Там, внизу, было так легко позволить другим людям увидеть, какая ты на самом деле, поэтому все относились друг к другу с такой нежностью. Мы с Жюльеном прекрасно это понимали, но он зарабатывал деньги на различиях этих двух миров, и не мне было упрекать его в алчности.
– Нет, благодарю вас. Я, наверное, еще к вам зайду.
– Всегда рад вас видеть, мадемуазель.
Я медленно пошла в сторону реки, миновала Лувр и вышла на набережную. Париж всегда до нелепого красив. Сегодня я так и не ужинала, но голода не ощущала. Я позвонила Иветте, но та не ответила – теперь люди вообще редко подходят к телефону – и перезвонила сама через несколько минут.
– Привет, дорогая!
Мы не общались целую вечность, даже не виделись с последней вечеринки, но в мире «la nuit» все говорят друг другу «дорогая». Из трубки доносились звуки музыки и громкие голоса. Наверное, она вышла на улицу в зону для курения, где люди толпились под тихо жужжащими обогревателями и гирляндами.
– Окажи мне одну услугу: пришли мне, пожалуйста, номер Стефана.
– Стефана? Ты устраиваешь вечеринку?
– Ну да, вроде того. Закрытую.
– Конечно, не вопрос. Веселись, дорогая, и позвони мне!
Вскоре я получила от нее сообщение и тут же написала:
Я подруга Иветты. Мне нужна ваша помощь. Пожалуйста, перезвоните на этот номер. Спасибо.
Пока у меня не было никакого желания возвращаться домой, поэтому я свернула налево и пошла к «Ле фюмуар». Стефан ответил где-то через час, когда я успела выпить три коктейля «Кузнечик» и жизнь уже не казалась мне такой мрачной.
– Вы подруга Иветты.
– Да, – ответила я, сомневаясь, что он вспомнит меня по вечеринке в его клубе, да и вообще лучше притвориться, что мы совершенно посторонние люди. – Меня зовут Карлотта. Спасибо, что перезвонили!
– Вы написали, что вам что-то нужно?
– Да, для моего друга. Но не обычный товар. Может быть, что-нибудь… коричневое? – неуверенно произнесла я, поскольку мой французский был не настолько хорош.
– Понял вас… Что ж, это можно устроить. Но не сегодня.
– Завтра вечером меня вполне устроит.
Мы договорились, что он встретится с «подругой Карлотты» в восемь часов в кафе у Пантеона. Там меня не будет донимать этот любитель почитать «Фигаро». Он, наверное, уже собрал чемодан и сел на первый же поезд в Лондон, чтобы поскорее сообщить новости своему клиенту, кем бы тот ни был. Он меня выследил, узнал имя и адрес. Раз он показывал нашу с Лианной фотографию, значит сейчас наверняка на пути в Лондон. Кто-то в Лондоне пытается разыскать меня. Я начала жалеть, что выпила три коктейля, ведь мне надо сохранять ясную голову.
В шесть я заставила себя встать с постели. Я совершенно не выспалась и жутко нервничала, но форма для бега лежала рядом с кроватью, и ничто не заставит меня отказаться от утренней пробежки! Вчера, когда я возвращалась домой, начался дождь, но сейчас солнце сияло на небе золотистым одуванчиком, и город выглядел чистым, умытым и сверкающим. После второго круга по Люксембургскому саду я почувствовала себя лучше, пробежалась еще, увеличив скорость, потом покачала пресс, усевшись на влажную траву, потянулась и трусцой двинулась к дому, прокручивая в голове программу на сегодняшний день. Сначала в десятый округ, где находится куча салонов по плетению африканских косичек, затем – в аптеку в районе Бельвиль, после нее в кафе кое-что узнать и к Николя за бутылкой, а еще записаться к врачу. Все эти дела займут почти целый день. Потом час на то, чтобы принять ванну и переодеться, и затем встреча со Стефаном.
Наркоторговля сильно изменилась с тех пор, как я последний раз покупала дурь в Токстете. Во-первых, Стефан – белый. Я села за столик на улице, хотя к вечеру, несмотря на погожий осенний день, стало влажно и небо затянуло тучами, но все равно не сразу заметила, как он подъехал на своем винтажном «ламбретте» и смешался с остальными посетителями. Худощавый, приличный на вид, асимметричная стрижка восьмидесятых, массивные очки в черной оправе – он старался ничем не выдать род своих занятий. Стефан медленно огляделся, рассматривая гостей заведения, сидевших на улице, и я немного привстала, чтобы на волосы попал свет. Я купила парик, причесала его так, чтобы он смотрелся более естественно, да еще обмотала вокруг шеи объемный шарф от Спрауза. Одежда на мне была повседневная, а вот макияж чересчур яркий; говорили мы со Стефаном по-английски. Интересно, удается ли мне говорить с таким же акцентом, как в юности, но в любом случае Стефан вряд ли разбирается в диалектах английского, подумала я. Он сел за столик, дождался официанта, заказал эспрессо, положил пачку «Кэмел лайтс» рядом с моей пачкой «Мальборо голд» и одобрительно улыбнулся. Неужели ему и правда нравится такой стиль?
