…Твоя Инна.
Я уже жду ре дождусь, когда наступит 10е число, хотя мне надо попасть туда еще раньше, чтобы к 10-му закончить все дела и приехать сюда для расчета. Но время летит так быстро, что я боюсь не успеть сделать всю намеченную работу, но я постараюсь. Ведь каждое сделанное дело приближает день нашей встречи, и при этом – последней встречи. Встречи навсегда!
…Твоя Инка-кукла.
59. Перед свадьбой
3 декабря 1949 года
Иннусичка! Здравствуй, моя любимая кнопка!
Беспредельно рад твоему сегодняшнему письму с хорошей открыточкой и большой нежностью и теплотой.
Хочу ободрить тебя и сказать, что ничто не помешает нам осуществить наши планы полностью и в срок. Конечно, это не означает, что все придет само собой и что вовсе не нужно наше настойчивое вмешательство.
Я не думаю, что твои начальники, среди которых ты имеешь свой авторитет, набрались смелости отказать в такой важной для твоей жизни просьбе, как эта – последняя.
А сейчас жду нашей предстоящей встречи. Приготовления как-то не знаю, с чего начать и чем кончить. Думаю, что еще рано. Да, пожалуй, так оно и есть. Еще обсудим с тобой, а потом уже приступим к практическому осуществлению…
– Твой Борис.
* * *
6 декабря 1949 года
Иннусичка!
Вот и прошли последние праздники, которые были последними перед нашей встречей. Все последующие праздники мы должны встречать уже теперь только вместе. Впереди у нас еще много общих праздников. И я надеюсь, что они будут гораздо лучше, чем все предыдущие!
– Твой Борис
* * *
2 декабря 1949 года
Дорогой мой киндер!
…В нашем отделении сейчас так много работы, как никогда. Боюсь, что я здесь окажусь очень необходимой, и меня не захотят отпустить, или отпустят с условием, что я приеду помочь им, если понадобится. Во всяком случае, я до сих пор чувствую себя как челнок в бурю, т. к. до сих пор я не имею утвердительного «да» от своего начальника, и не могу ничего добиться, т. к. на все мои вопросы он отвечает мне шутками, или молчанием, или настолько неопределенно, что трудно понять, что он имеет в виду. Но я пока не теряю надежды. – Твоя Инна.
* * *
4 декабря 1949 года
Дорогой мой Борисенок!
… Я уже не дождусь 8-го числа, когда я снова увижу тебя. Хотя знаю, что мне будет даже мало оставшихся дней для того, чтобы успеть подготовить все дела. Работы столько, что придется работать и все выходные. Но это даже хорошо – время пролетит быстрее.
– Твоя Инна.
А дальше, видимо шли приготовления к свадьбе. Как все было – не знаю. У меня сохранились только несколько фотографий, запечатлевших свадебное застолье.
По рассказам мамы знаю, что в день свадьбы папа привез ей целый грузовик живых и искусственных цветов в корзинах. И это в декабре, в самый холод.
Корзины искусственных бархатных анютиных глазок, незабудок и бордовых роз еще долго стояли у нас в комнате, когда мы жили уже в Ленинграде. Они были так искусно сделаны, что все, кто видел их впервые, были твердо уверены, что они живые. И очень удивлялись, когда узнавали правду.
Свадьбу отмечали несколько дней, с родителями, друзьями и подругами, со всем папиным взводом и мамиными сослуживцами и начальниками. Было очень хорошо и весело, только новоиспеченная теща периодически принималась плакать на плече у зятя и заклинала его не обижать ее девочку и не увозить слишком далеко. Зять честно обещал постараться.
Так родилась новая семья, которая через год, 22 декабря 1950 года, стала и моей.
Сейчас в папке осталось всего 2 письма: за 22 и 26 декабря, которые, наверное, тоже стоит озвучить.
22 декабря 1949 года
Боренька, любимый мой!
Вот уже два дня не вижу тебя. Мне эту разлуку переносить почему-то еще тяжелее, чем раньше, хотя вроде ничего не изменилось, по внешнему виду, в нашей жизни. Мы, как и раньше, повидались, побыли вместе, и разъехались. Но когда вдумаешься глубже, то становится очень тяжело. Сейчас у нас такой период, когда особенно хочется быть вместе, а кроме того, со всех сторон удивленные и сожалеющие вздохи слышишь, разговоры, вопросы: – Да почему, да отчего, да разве так можно, да ведь вам очень трудно? А тут и без них кошки на душе скребут!
Узнала, что завтра должна выехать к тебе и очень обрадовалась, а когда вспомнила, что в воскресенье тебя не будет дома, то стало очень обидно за такое стечение обстоятельств… Чего боялась, то и случилось.
Я была бы много спокойнее, если бы знала, что после этого нам никогда в жизни не надо будет расставаться, но кто знает, что ждет нас впереди? Надо всегда ко всему быть готовой.
Хорошо то, что нам не надо беспокоиться друг за друга, так как мы уверены, что во время разлуки ни тот, ни другой не наделает глупостей. Да?
Ничего, что 2–3 недели мы будем не вместе, ведь у нас полуторагодовалый стаж, и разлука не должна нас пугать. Пусть боятся разлуки те, кто любит не так, как мы. А любовь в разлуке, что искра на ветру: слабую искру ветер задувает, а сильную – раздувает.
Сегодня в 19 час. пришла с работы и начала собирать все в путь-дорогу. Время потратила много, но всего еще не сделала. Придется прихватить и завтрашний день, хотя нет, не придется, т. к. завтра меня здесь не будет.
Прости, я заканчиваю. Время уже час ночи и я оч. хочу спать
Да, Борик! Сегодня я первый день на работе расписывалась новой фамилией. Иногда, конечно, забывала, и по старой привычке ставила Т…(Трофимова), но вовремя спохватывалась и исправлялась. Ты и не знаешь, киндер, с каким удовольствием я это делала!
Спокойной ночи, дорогой! Желаю тебе здоровья, сил, бодрости, успехов в работе и всего самого хорошего. Крепко обнимаю и много раз целую. Всегда любящая тебя и всегда только твоя ЖЕНА
– Инна Орехова.
* * *
26 декабря 1949 года
Дорогой Борисеночек!
Завтра папа едет в твой город, и я хочу передать тебе это письмо с описанием последних двух дней.
Приехали мы в третьем часу ночи, т. к. в 40 км от твоего города мы попали в полосу густого тумана, и около ста км ехали со скоростью 10–20 км. Открыли боковое окно, и Никодим смотрел в одну сторону, а я – в другую, чтобы не налететь на стоящую впереди машину. Но добрались благополучно.
