Книга Четверги в парке - Хилари Бойд

Осень шла своим чередом, и Джини поняла, что хочет вернуться в то время, когда болезнь Джорджа породила между ними отчужденность. Потому что Джорджу стало лучше, и он начал требовать внимания своей жены: то, что даже год назад она была бы рада принять и что не выходило за рамки обычного общения между супругами. Но Джини больше не хотела заниматься любовью с Джорджем, как и спать с ним в одной постели. Она не хотела бросать магазин (чего он требовал теперь чуть ли не каждый день), не хотела общаться с местными жителями и ездить с ним в садоводческие магазины выбирать декоративные почвопокровные растения и каменные скульптуры. Она понимала, что поступает неблагоразумно – неужели ее жизнь настолько плоха? – и не теряла надежды, что ее чувства изменятся. А пока Джини, стиснув зубы, старалась убедить себя в том, что можно жить и без надежды на то, что она будет с Рэем. Но эта картина – Рэй, обнимающий девушку, – не выходила у нее из головы, мучила ее, словно была вставлена в огромную рамку и повешена на стену.

* * *

– Мне приготовить переднюю спальню для ваших гостей? – спросила Салли.

– Думаю, им больше понравится задняя спальня; она больше, – вставил Джордж.

– Но там нет такого вида из окна, – возразила Джини, хотя ей было совершенно безразлично, где будут спать Рита и Билл. Все обязанности были ей в тягость; она проводила день за днем, отрешенно, оживляясь только в среду утром, когда могла сбежать в магазин, несмотря на то, что пребывание в Лондоне теперь сократилось до одной ночи вместо двух. Джордж настоял на этом, и Джини, желая максимально отсрочить продажу магазина, уступила.

– Но комната там намного уютнее. – Он кивнул Салли, словно показывая, что разговор окончен, и та приняла его решение, не советуясь с Джини.

* * *

Они приехали очень поздно в пятницу, в проливной дождь.

– Черт возьми, дорогая, вы действительно на краю света поселились, – шепнула Рита подруге, обнимая ее.

Джини приготовила рыбный пирог, но духовка работала медленно, так что было почти десять, когда они сели за стол на кухне, к этому времени было выпито немало «Риохи».

– Конечно, Джини ненавидит это место. – Джордж говорил тихо, почти в шутку, но Джини заметила хорошо скрываемый гнев.

– Я не ненавижу, – возразила она.

– Конечно, ненавидит, – подхватила Рита громко, она была изрядно пьяна. – Все ненавидят. Это ж деревня. – Она захихикала, Билл покачал головой.

– Она ненавидит не деревню, к сожалению. – Джордж щедро посыпал свой кусок пирога перцем, сохраняя мягкий, деловой тон. – А меня. – Он бросил эти слова, словно ожидал услышать: «Ха, ха, Джордж, хорошая шутка». Но они приняли его слова за чистую монету, и повисла мертвая тишина, все были потрясены, несмотря на количество выпитого вина.

– Что ты говоришь? – возмутилась Джини, сердце у нее бешено колотилось. Рита бросила на нее взгляд, Билл нашел что-то интересное на своей тарелке рядом с горошком.

– Я говорю, старушка, что я тебе разонравился. – Он взглянул на нее. – Тебя сложно винить, конечно; я был сам не свой долгое время.

Никто не нарушал тишину, только Джордж невозмутимо ел, словно он только что говорил о погоде.

– Ты пьян, – произнесла Джини.

– Может, и пьян, мисс, но утром я буду трезвее, а вот ты будешь все так же ненавидеть меня, – отрезал он, пародируя известные слова Черчилля. Никто за столом не рассмеялся.

– Не смеши. Конечно, я не ненавижу тебя.

– Хватит, Джордж. Джини права. Это все пьяная болтовня. – Билл всегда был голосом разума.

Джордж обернулся к нему, Билл сидел слева от него.

– Не могу говорить с ней об этом… Слишком тяжело. – Язык у него заплетался.

Джини вздрогнула от отвращения. Он казался таким жалким в тот момент, таким беспомощным.

– Что ж, можем поговорить о сельском рынке, на который мы обязательно поедем завтра, или можем пойти спать, надеясь, что все станет лучше после хорошего сна. – Рита предпочла второй вариант. Она поднялась, замолчав, и стала быстро собирать тарелки со стола.

Джордж остался сидеть во главе стола. Только когда Рита и Билл ушли наверх, он заговорил.

– Прости, что все испортил.

Джини перестала мыть посуду, прислонилась спиной к раковине и сняла желтые резиновые перчатки.

– Ты правда думаешь, что я тебя ненавижу? – спросила она мягко.

Он поднял брови.

– Возможно, «ненависть» – слишком сильное слово, Джини. Но наш брак больше не доставляет тебе никакой радости.

Она промолчала.

– Я прав, не так ли? Ты не хочешь заниматься со мной любовью. Ты цепляешься за магазин, как за спасательный круг. Я заметил, какая ты по средам; ты готова бежать отсюда при любой возможности. Мы почти не разговариваем. У меня сложилось такое впечатление, что ты просто не хочешь жить здесь со мной. – Теперь он говорил четко и понятно.

– Мне действительно было нелегко, – ответила она не спеша, осторожно выбирая слова. – Я не хотела переезжать, как ты знаешь, и не хочу бросать магазин. Ты надеялся, что я изменюсь. Что ж, я не изменилась.

Муж встал, подошел к ней и взял за руки.

– А секс? Ты лежишь как мертвая. Я тебе больше не нравлюсь.

Джини были неприятны его объятия.

– Джордж, все так изменилось. Я сама не знаю, что чувствую, учитывая все, что произошло. Единственное, в чем я уверена, – это в том, что я измучена, опустошена.

– Значит, тебе нужно время? Ты это имеешь в виду?

Джини безмолвно кивнула, желая хоть раз удержать эти чертовы слезы.

– Дело не в том парне, правда? Ты же не встречаешься с ним, когда ездишь в Лондон?

– Так вот что ты думаешь? Нет, конечно, нет. Я не видела его уже несколько месяцев.

– Значит, все кончено.

– Целиком и полностью.

– Хорошо… хорошо. – Джордж отступил на шаг, когда она гневно отмахнулась от него. – Просто ты так спешишь уехать, я подумал, может, дело не только в магазине.