— Странные у вас манеры, мистер Финбоу, — язвительно улыбнулась Эвис.
— Полагаю, что-то связанное с Роджером? — спросил он, указывая на пол.
— Вы проницательны, — ответила он. — Как вы догадались? Собственно, это был мой дневник.
— Вести дневник — опасная привычка.
Несмотря на все самообладание девушки, спокойный ответ Финбоу потряс ее.
— Можете думать все, что хотите, — дрожащим голосом сказала она.
— Именно этим, — вежливо ответил Финбоу, — я и собираюсь заняться.
— О! — прошептала Эвис.
— Возможно, вам будет интересно узнать, что вы поступили ровно так, как я и предполагал. Это полностью согласуется с моей версией. Последний недостающий фрагмент.
Прямая и стройная, она стояла перед ним.
— Что вы собираетесь делать?
— Скоро увидите, — ласково ответил он. — Предлагаю вам вместе с Йеном подождать в гостиной, пока не вернутся остальные.
Эвис рухнула на диван, закурила и улеглась неподвижно, словно окаменев от страха. Финбоу стоял, облокотившись на пианино. Я с несчастным видом опустился в кресло.
— Та-ак! — вдруг тихо произнес Финбоу и повернулся к девушке. — Я переоценивал свои умственные способности. Нам с вами нужно прогуляться, Эвис.
Она подняла голову.
— Если вы говорите, что нужно, значит, нужно; но я предупреждаю, что не испытываю ни малейшего желания, — неприязненно ответила она.
— Боюсь, ваше желание не имеет значения, — ответил Финбоу.
Он быстро вышел из комнаты и вернулся с пакетом без адреса. Попросив меня сообщить остальным, что они с Эвис скоро вернутся, Финбоу повел девушку в коридор, и они вышли из дома через дверь, от которой начиналась тропинка в поля.
Я остался один в полутемной комнате. Мысли с сумасшедшей скоростью сменяли одна другую. Перед глазами мелькали яркие картины. Вот Эвис плачет в моих объятиях и умоляет помочь. Безутешная Эвис на палубе говорит о своей симпатии к Финбоу. Эвис рассеянно смотрит на болота, когда Тоня кричит ей: «Гордость не позволяет тебе говорить с нами?» Финбоу в поезде, рассказывающий, что при свете спички у нее было такое лицо, словно «она раздавила жука». И последняя сцена: Эвис сжигает бумаги, и ее милое лицо искажает кривая улыбка.
Из сада в дом вошли Уильям и Кристофер.
— Прошу прощения, что так долго, — сказал Уильям. — Большую часть пути пришлось идти против ветра.
— Вы один, Йен? — спросил Кристофер. — А где Финбоу и Эвис?
— Пошли прогуляться.
Мне было жаль Кристофера: бедняга, какое потрясение ему предстоит пережить!
— Странно, — заметил он. — Начинает моросить дождь. Думаю, они скоро вернутся.
— Наверное, — кивнул я.
Через пару минут появились Филипп с Тоней и принялись обсуждать приготовления к свадьбе. Тоня пребывала в радостном возбуждении.
— Уильям, вам тоже нужно жениться, — заявила она.
— Я слишком занят, — ответил он. — И слишком осторожен.
— Глупости. Первая женщина, которая этого захочет, выйдет за вас замуж — оглянуться не успеете.
Она завела граммофон, поставила фокстрот и принялась самозабвенно танцевать с Филиппом, прильнув к нему всем телом. С каким-то отстраненным сочувствием я наблюдал за смуглым лицом Кристофера, хмурым и тревожным — вероятно, он размышлял о чужой любви, более счастливой, чем его.
Уильям присел рядом со мной.
— У вас обеспокоенный вид, Йен.
— Неважно себя чувствую, — признался я.
— Наверное, результат нервного напряжения, — предположил он. — Обычно ничего не чувствуешь, пока все не закончится, а потом все обрушивается на тебя словно дубина.
Я старался быть вежливым, но каждое произнесенное им слово казалось мне глупее предыдущего. Финбоу еще предстояло привести к нам Эвис и все рассказать. Капли дождя забарабанили в окно. Завывания фокстрота не смолкали. Я слышал удары своего сердца.
Наконец я увидел, как под дождем через сад пробираются две фигуры. Вероятно, Финбоу и Эвис пересекли поле и вернулись по берегу реки. Уильям открыл застекленные двери, чтобы впустить их, промокших и задыхающихся. Волосы Эвис были влажными, на чулках виднелись темные пятна брызг.
— Не следует отправляться на прогулку без зонтика или плаща, — с улыбкой произнес Финбоу.
— Зачем же вы пошли? — спросил Кристофер.
— О, мистеру Финбоу очень захотелось, — сказала Эвис. — Я подумала, что смогу немного его развлечь.
— Пусть бы мистер Финбоу сам себя и развлекал, — выпалила Тоня.
— К счастью, мои развлечения в большинстве своем безобидны, — заметил Финбоу.
Эта шутка заставила меня похолодеть.
С началом дождя сделалось так темно, что предметы в дальнем конце гостиной стали неразличимы.
— Господи, зачем сидеть в темной комнате теперь, когда все так хорошо? — воскликнула Тоня.
— Незачем, — согласился Филипп.
— Давайте зажжем свет, — потребовала Тоня.
Позвали миссис Тафтс, и Кристофер попросил принести лампы. Экономка угрюмо ответила, что лампы испортились, но можно зажечь свечи. Вскоре желтое колеблющееся пламя десяти свечей уже рассеивало серую мглу дождливого вечера. Мне все это напоминало бдение возле покойника.
— Так лучше, — сказала Тоня. — По крайней мере светлее и живописнее.
— Но не очень весело, — заметил Уильям.
— Вполне достаточно, — возразил Филипп. — Какая нам разница теперь, когда все закончилось?
— Да, — согласился Кристофер. — Теперь это не имеет значения.
— Точно, — тягучим голосом произнесла Тоня, закидывая ногу на край дивана. — Как приятно думать, что все закончилось!
— Все закончилось, — тихо произнес Финбоу — Или почти все. Только что я получил своего рода последнее слово — журнал, куда Роджер записывал истории болезней своих пациентов.
Мне эти слова показались невинными, но лицо Эвис стало мертвенно-бледным. Я понял, что наступает развязка.
— Интересно? — спросила Тоня, не заметившая ничего необычного.
— Очень, — ответил Финбоу.
Уильям принялся рассказывать историю о записях знакомого врача, который недавно начал специализироваться на нервных болезнях. Кристофер встал и ушел к себе в комнату. Уильям продолжал говорить, но я наблюдал за Эвис и почти ничего не слышал. Кристофер вернулся в гостиную с озадаченным и хмурым лицом.
— Эй, Кристофер, — небрежно окликнул его Финбоу, — ищете пакет? Я по ошибке захватил его, отправляясь на прогулку. Оставил в шлюпке.
— Хорошо, — ответил Кристофер. — Мне он нужен на минутку. Пойду заберу. Заодно куплю табак в деревне.
