Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
– Значит, развод?
– Думаю, да. Но чуть позже. У меня слишком много дел. Разве что тебя заставят поторопиться с разводом.
Борис рванулся к стене и включил свет. Надя закрыла лицо ладонями.
– Да что происходит? Ты разыгрываешь меня? Ты нарочно изводишь меня всеми этими разговорами?! Кто, кто еще может заставить меня поторопиться с разводом?
– А ты не догадываешься? Какой же ты после этого следователь? Кто накормил тебя супом, который оказался настолько вкусным, что ты остался ночевать у хозяйки? Кто, воспользовавшись моей добротой и моими деньгами, решил, что этого недостаточно и что надо бы, пока не поздно, прибрать к рукам и моего мужа? Кто внушал тебе мысль, что у меня есть любовник? Вот и поезжай к ней!
– Но ничего такого не было… клянусь…
– Ты еще нашими детьми поклянись… Я воспользовалась ноутбуком Насти, мы вместе с ней искали варианты оформления нашего чайного дома, и я не могла не заглянуть в свою почту. И знаешь, кто написал мне? Катя! В письме она подробнейшим образом описала, как прошел ваш вечер, объяснила мне, что у нас с тобой нет будущего и что мы друг другу не подходим…
– Вот дура! – в сердцах воскликнул Борис. – Какая же она идиотка!
– Не суди ее строго. Как могла – утешила. По-своему. По-женски. Ты изменил мне, Боря.
– Но мы не можем вот так взять и расстаться! У нас семья, дети!
– Вот именно! И я сделаю все, чтобы мои дети были счастливы, свободны и ни в чем не нуждались. Мы, три женщины, будем работать с утра до ночи, чтобы только ни от кого не зависеть…
– Может, Ирина и зависела от мужа, но не Настя…
– Но с Настей-то что не так? – застонал Борис, и Надя почувствовала вдруг, каким слабым стал ее муж, взявший, вероятно, семью Насти и Дениса за образчик благополучной и гармоничной семьи. Разочаровывать его в этом сейчас, когда он был так несчастен, да к тому же разоблачен и близок к психологической катастрофе, было бы очень жестоко. И поэтому, вместо того чтобы открыть Борису глаза на брак их друзей, на постоянные измены Дениса, Надя вдруг подошла к нему близко, обвила руками его шею и поцеловала коротким сухим поцелуем в губы.
– С Настей все в порядке, Боря.
Картины возможного будущего, связанные с разводом, замелькали перед внутренним взором Нади. Она увидела растерянные лица своих детей, слезы в их глазах и глазах свекрови, опустевшую детскую в их саратовской квартире, убитого одиночеством и отчаянием Бориса, сидящего в своем кабинете в прокуратуре, даже услышала голос воображаемого судьи, принявшего решение расторгнуть брак…
В сущности, так ли уж виноват Борис в том, как сложились их отношения в браке? И разве выдуманная ею любовь к нему, как суррогат благодарности за спасение, не сделала свое черное дело, не дала Борису надежду на счастье?
Вернувшись домой, Борис сразу попадет в руки Кати, она не отстанет от него, станет ему внушать мысль, что детей у Нади надо отобрать, что она преступница и мошенница. И ведь самой Кате покажется, что она делает доброе дело, спасает семью. На самом деле она сейчас уже наверняка готова взвалить на свои хрупкие плечи чужих детей и заблудившегося в своих чувствах Бориса.
– Боря… – Она бережно подняла его ладонями подбородок и заглянула в глаза Борису. – Боря…
Она первый раз видела, как Борис плачет. Борис, которого она, несмотря ни на что, считала человеком сильным, пусть и живущим в своем мире представлений и принципов, оказался бессилен перед любовью.
Да, ей было тяжело и скучно с ним. Да, он каждую минуту держал ее, что называется, на прицеле своего внимания, ревности и собственнических замашек. Да, он подразумевал полное подчинение себе всех членов семьи, включая и жену. Да, он не давал ей возможности учиться, развиваться и быть, наконец, собой. Но разве не он был нежным и ласковым мужем, заботливым и ответственным отцом семейства? И разве все эти качества не перевешивают ее желание быть той Надей Юфиной, какой она была до встречи с ним? И так ли уж хороша была та, другая Надя? Пусть она сейчас другая, но все равно – это она.
Борис, прочитав в ее глазах готовность забыть все то, что только что больно ранило его, почти убило, крепко обнял ее, поднял на руки и понес к кровати.
Никогда еще он не был с ней так предупредителен, так неистово нежен, переполнен любви и желания. Надя же, закрыв глаза, видела себя в заснеженном доме, в теплой спальне, в объятиях любовника, в жилах которого бурлила кровь, замешенная на желании все разрушать, убивать и, одновременно, нежно любить единственное существо на земле – ее, Надю. И это он ее напоил сладкой отравой, чтобы им вдвоем отправиться в настоящий ад…
Но в аду оказался только он. Она же, запомнившая на долгие годы вкус его поцелуев и жар рук, хотела одного – утоления, покоя. Всего того, что обрела она только сейчас, на третьем этаже розового дома, пропитанного запахами ванили, в спальне, где еще недавно чуть было не казнила свою новую любовь.
– Подожди минутку… – Надя аккуратно застелила постель покрывалом и уложила четыре подушки одну на другую, ровнехонько. Поправила чуть съехавшую в сторону акварель в рамке на стене, выстроила в ряд на полочке фарфоровых лошадок, сложила стопкой влажные полотенца в корзине в ванной комнате, привела все окружающее ее пространство в порядок и только после этого успокоилась, приготовилась к тому, чтобы покинуть спальню.
Они спустились вниз розовые от смущения, и вся компания за столом сделала вид, что ничего особенного не произошло. В глазах Насти и Ирины читался вопрос: не передумала ли Надя жить в Лазаревском, открывать чайный дом?
Денис широко улыбался, готовясь, однако, к серьезному разговору с Борисом, которого он собирался уговорить перебраться в Лазаревское и устроиться работать следователем в прокуратуру. Дети Ирины носились по кухне, хохотали и визжали, радуясь возможности быть рядом с мамой, зная, что теперь все будет хорошо.
В это время в темном ночном купе поезда Саратов – Адлер, укрывшись одеялами, мчались к морю маленький, объевшийся за ужином шоколадом Денис, убаюканный мечтами о маме Володя – два брата, не подозревающие о том, что в животе их родной бабушки Лиды, спящей на нижней полке слева, с каждой секундой прибавляет в весе их дядя, а прабабушка Лера, спящая на нижней полке справа, видит в своем густом на события сне деда Родиона, воюющего со своими пчелами при помощи сверкающей сабли…
Лида Герстнер долго не могла уснуть, нервничала перед встречей с дочерью. Как сокровище, как бриллиант, везла она главный свой совет дочери, рыжеволосой и наверняка такой же страстной и безумной, как она сама в молодости: «Не поддавайся страстям, любви, живи рассудком». Только благодаря рассудку она сама, Лида, вышла замуж за старого Герстнера и обрела покой, благополучие, а сейчас и свою любовь. Прислушается ли к ней Надя? Обнимет ли ее при встрече?
В этот же час в одной из московских квартир не спал старший сын Гольдмана, вдовец Михаил. Разыскав Женю Гольдман, свою мачеху, годившуюся ему в дочери, а то и во внучки, и добившись ее приезда, он, встретив ее в своей огромной и пустой московской квартире, долгое время извинялся перед ней, поил красным вином и кормил жареной уткой. И единственное, чего он хотел, это услышать от нее, абсолютной бессребреницы, отказавшейся от своей, причем немалой доли наследства, правдивый рассказ о последних часах жизни своего отца.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 59
