– Я не могу встать на пути закона, не могу отменить наказание, querida,[13]– глухо произнес он. – Я могу лишь требовать снисхождения и проследить, чтобы тебе не причинили особой боли. Это все, что я могу сделать.
Она непроизвольно вздрогнула, и его руки еще крепче сомкнулись вокруг нее, словно он хотел взять на себя часть охватившего ее страха. Шейла закрыла глаза, ощущая, как холодеет кровь в ее жилах.
– Когда? – прошептала она.
Не надо было объяснять Рафаге, что она имеет в виду.
– Сегодня утром. Сейчас, – мрачно сообщил он. Шейла уткнулась лицом в его рубашку, внутри у нее все замерло. – Так будет лучше. Тебе не придется томиться в ожидании.
– Ты знал об этом, – горько проговорила она. – Еще вечером. И Ларедо тоже. И Консуэло узнала утром. Вы все знали.
– Да, знали.
– И до сих пор не нашли нужным сказать мне о том, что предстоит!
– Мы все знали, что тебе придется расплачиваться за проступок. Ты не знала. Но я не хотел заменять твое неведение страхом.
Шейла вспомнила о том, что, когда она пошла спать, Рафага остался сидеть без сна, один в этой комнате. Теперь она поняла: он был подавлен тем, что должно было произойти утром. Этим объяснялась и вспышка его гнева, адресованного вовсе не ей.
Рафага позволил ей немного отодвинуться от себя, но его рука все еще лежала на ее талии, другой рукой он обнимал ее за шею и плечи.
Его темные глаза смотрели ей прямо в душу, горящую от возмущения и страха.
– Я ненавижу тебя, – прошептала Шейла дрожащим голосом.
– К исходу дня ты возненавидишь меня еще больше.
В это время в дверь постучали. Шейла вздрогнула, и сердце ее замерло.
– Пора, – холодно объявил Рафага.
Сдавленный крик вырвался из ее груди. Она попыталась вырваться из его цепких рук, но он легко справился с ней.
– Ты женщина, norte americano,[14]– негромко и резко произнес Рафага. – Все ожидают, что ты будешь рыдать и умолять о пощаде, что ты упадешь в обморок при виде плети и забьешься в истерике, когда тебя поволокут к столбам.
Шейла выпрямилась, осознавая, что он бросает ей вызов. Она представила себе, как будет выглядеть, если поступит так, как описал Рафага, и поняла, что не переживет такого унижения. Холод сковал ее тело, лишая сил и приглушая волнение и страх.
– Можешь отпустить меня, – холодно сказала она. – Я не сбегу.
– Неужто ты собираешься разочаровать зрителей? – В его голосе сквозила чуть заметная насмешка.
В дверь снова постучали, на этот раз более настойчиво.
– Тебе следует откликнуться, – все так же холодно посоветовала она.
Он пытливо посмотрел на нее, потом выпустил из объятий и распахнул дверь. Снаружи стояли двое мужчин, за их спинами были видны лошади, привязанные к столбам. Один из них что-то тихо сказал Рафаге, с любопытством поглядывая на Шейлу. Шейла с вызовом посмотрела на них.
Рафага повернулся к ней и объявил бесстрастным голосом:
– Нам пора.
Твердым шагом она прошла мимо него к двери, не обращая внимания на незнакомцев. На крыльце она немного помедлила, разглядывая лошадей, позволив себе взгрустнуть о своей чалой, которая никогда уже не встретит ее приветственным ржанием.
– На которой из них мне ехать? Или… – она смерила Рафагу ледяным взглядом, – …я должна идти пешком, как овца на заклание?
– Ты поедешь на гнедой, – ровно проговорил Рафага.
Значит, на его лошади. Когда Шейла подошла к ней, один из мужчин уже отвязывал ее от столба. Шейла взобралась на лошадь и протянула руку за поводьями, но мужчина не отдавал их ей, пока сам не сел в седло. Она опять вопросительно посмотрела на Рафагу.
– Скажи ему, что я не нуждаюсь в сопровождении. Я в состоянии сама добраться куда следует.
Без малейших признаков недовольства Рафага сказал мужчине что-то по-испански. Очевидно, перевел заявление. Тот оторопело посмотрел на Рафагу, но спорить не стал.
Расправив плечи и высоко подняв голову, Шейла повернула лошадь в сторону поселка и подождала, пока Рафага сядет в седло. Потом они двинулись в путь. Рафага ехал рядом с ней, мужчины – позади.
Как и в день наказания Хуана Ортеги, все обитатели каньона собрались около ямы. Ларедо уже поджидал их. Он подхватил поводья Рафаги.
– Ты не можешь пойти на это, Рафага, – хмуро сказал Ларедо.
– У меня нет выбора, – невозмутимо ответил Рафага.
Шейла заглянула в яму, прежде чем спешиться; она не слышала, как Ларедо выступал в ее защиту. Предупредительный Хуан появился рядом с ней, в руках он держал шляпу, его глаза были печальны.
– Сеньора… – начал он.
Шейла взглянула на него, увидела виноватое выражение его лица и едва не заплакала.
– Это не твоя вина, – с горечью сказала она. – Мне ужасно жаль Аррибу. Я оказалась для нее плохой хозяйкой.
– Сеньора, пожалуйста, я…
Но Шейла уже отвернулась. Ее голос опять стал металлически-холодным, когда она обернулась к Рафаге:
– Я полагаю, что мне надо пройти в центр ямы, чтобы все пришедшие смогли хорошо разглядеть меня?
– Да, – столь же холодно ответил Рафага.
Она шагнула к яме, но тут дорогу ей преградил Ларедо.
– Клянусь, никогда не думал, что Рафага допустит это, Шейла, – горячо уверял он. – Если бы я знал, я бы выбил из его рук ружье, прежде чем он подстрелил под тобой лошадь.
Она царственно вскинула подбородок.
– Теперь поздно говорить об этом. Пожалуйста, дай мне пройти.
На открытом лице Ларедо появилось суровое выражение. Поколебавшись, он отошел в сторону. Потом дотронулся до ее руки и твердо произнес:
– Я пойду вместе с тобой.
Шейла с гордой решимостью оттолкнула его руку.
– Я пойду сама.
И она направилась к центру ямы. Ларедо и Рафага следовали за ней. Шейла чувствовала на себе любопытные взгляды. Казалось, в самом воздухе витал вопрос: долго ли она сможет управлять собой?
Она гордо расправила плечи. Они ждут, что она будет пресмыкаться перед этой толпой бандитов, уголовников! Нет, она не даст им повода для злорадства и презрения!
Когда Рафага выступил вперед, сообщая собравшимся о причинах наказания, Шейла повернула к нему голову. Он говорил тихим, ровным голосом, но его слова звенели в тишине. Не понимая ни слова по-испански, она тем не менее оценила его ораторское искусство.
