– Конечно нет, мама! Зачем мне тебя дурачить?
– Не знаю, хотела ты этого или нет, но вышло именно так. Да я до конца жизни не смогу теперь своим родственникам в глаза смотреть! И давай не будем заводить разговор о деньгах! Подумать только, в каком свете я себя выставила! Ты хоть понимаешь, каково мне было?
– Мама, для меня это тоже было удовольствие ниже среднего, – мрачно ответила Хэт.
Она была не прочь обсудить все с матерью, но только не сейчас. Сейчас ей интересно было услышать, что скажет Сэм.
– А что касается тебя, – гневно сказала Маргарет, поворачиваясь к нему, – то, полагаю, у тебя были личные мотивы посмеяться надо мной.
Хэт стало не по себе. Мало того, что Сэм поссорился из-за нее с женой, так еще и ее грозная мать набросилась на него.
– Вообще-то, миссис Грант, все это не имеет к вам никакого отношения.
У Хэт чуть глаза не вылезли из орбит, когда она услышала, как он отшил ее мать.
– Разумеется, мне жаль, что вас ввели в заблуждение, но ни у кого не было намерения вас обидеть. Боюсь, вы не в курсе того, что произошло. А теперь, если вы не возражаете, я бы хотел потанцевать с вашей дочерью. Извините…
Сэм поднялся и протянул руку Хэт. Она взяла ее, стараясь избежать изумленного взгляда матери. Огромная грудь Маргарет содрогалась с такой силой, что Хэт испугалась, как бы не началось землетрясение.
– Я думала, ты не умеешь танцевать.
– Вообще-то не умею, но я не знал, как скрыться от твоей матери.
– По-моему, с ней еще никогда не разговаривали так… м-м-м… откровенно.
– Но ты ведь не против?
– Нет, хотя мне немного ее жаль. Когда-нибудь мне придется с ней объясняться, но сейчас я к этому не готова.
Сэм улыбнулся.
– А когда буду готова, разговор будет долгий, потому что придется начать с самого начала, то есть с того, что она сделала из меня краюху черного хлеба, а из сестры – сладкое пирожное.
Пара кружилась на месте, втайне желая, чтобы музыка была не столь энергичной. Танцевать и одновременно вести беседу – не самое простое занятие, а Хэт невероятно хотелось узнать, что Сэм недоговорил. И тут ей пришла в голову ужасная мысль. А что, если это все? Что, если он ничего не будет говорить! И я никогда не узнаю, в чем дело. Черт! А я должна узнать. Хэт настолько была поглощена своими мыслями, что не услышала, как заиграли медленный танец.
Сэм глянул на нее с облегчением, когда зазвучала песня Ареты[47]«Моя маленькая молитва». Невольные танцоры задвигались теперь с куда большей непринужденностью, однако Сэм продолжал молчать. Хэт была огорчена: он не собирается продолжать начатый разговор, а ей никак не приходило в голову, как его возобновить. А услышать ей хотелось только одно.
После нескольких мучительных минут, на протяжении которых ни один из них не говорил и не смотрел на партнера, Сэм глубоко вздохнул и наконец выплеснул слова, точно набрал их полный рот:
– Послушай, раз уж твоя свадьба с этим парнем не состоялась, то я могу кое-что рассказать. Но ты должна мне поклясться, что ни одна живая душа об этом не узнает.
Хэт кивнула. Она боялась открыть рот, чтобы, заговорив, не нарушить нить разговора.
– Я уже говорил тебе, что Глория – журналистка из Колумбии, что она пишет о политике и что сейчас она в опасности. Все это правда, но есть кое-что еще, о чем я не сказал. Я убежден, что это и есть главная причина, по которой власти обратили внимание на наш брак. Наверняка им это известно.
– Что известно? – с тревогой спросила Хэт. Ей казалось, что она не выдержит напряжения.
– Глория – лесбиянка. Она – активистка лесбийского движения в Колумбии и занимается кое-какими другими вещами, ни одна из которых не принесла ей большой популярности, – объяснил Сэм.
Хэт попыталась осмыслить услышанное.
– А зачем… зачем… ей нужно, чтобы я об этом знала? – спросила она.
Прежде чем ответить, Сэм с раздражением отвернулся.
– Потому что, несмотря на мои возражения, которые она считает глупыми, Глория полагает, что у нас с тобой может что-нибудь выйти. Она считает, что ты должна знать, что наш брак… ненастоящий.
С минуту Хэт ничего не могла понять, а потом густо покраснела. Все поплыло у нее перед глазами. Этот день оказался самым странным днем в ее жизни. Столько событий сразу! Хэт чувствовала, что ее переполняет радость, но не знала, как ее выразить. Сказать что-нибудь она не могла еще и потому, что не совсем поняла, о чем говорил Сэм. Неужели Джерри и Миш правы? Неужели они видели то, чего не видела она? Ей казалось, что она знает ответ, но не осмеливается принимать его как должное. И тогда Хэт решила проявить настойчивость, чтобы быть уверенной до конца.
– А зачем… м-м-м… мне нужно это знать?
– Ну а сама-то ты, Хэт, как думаешь? Я люблю тебя. Я влюбился в тебя в тот самый день, когда мы встретились, когда смотрел, как ты собираешься утопиться в супе, а Присцилла велела тебе рассказать о твоих шитых белыми нитками свадебных планах.
Хэт была оглушена, и тем не менее по лицу ее разлилась широкая улыбка.
– Понимаешь, Глория считает, что и ты меня любишь, – продолжал Сэм.
К Хэт наконец вернулся голос:
– Возможно, она права.
Сэм обнял ее за талию, притянул к себе и, крепко обняв, рассмеялся.
– Знаешь, в чем твоя проблема? – спросил он. – В том, что за деревьями ты не всегда видишь лес.
