Лизель растерянно смотрела на него.
— Помолвка. Невеста. Кэролайн, — объяснил он.
— А как насчет В? — спросила она, убирая его палец.
— В?
— Насчет вины, — пожала Лизель плечами.
— Разве мы в чем-то виноваты? Разве мы сделали что-то плохое?
— Пока нет, — сказала она.
— Я люблю это слово.
— Какое?
— Пока. Оно оставляет место для надежды.
— Тебе не кажется, что ты слишком много выпил?
— Я не пил. А ты?
— Немножко.
— Так что нам не за что винить себя.
Лизель кивнула.
— Так ты сбежишь со мной?
— Да, — прошептала она.
От Падстоу до Порт-Исаака не так уж далеко, но, черт побери, как же невыносимо далеко для нее, чье сознание разрывалось так, что ей казалось, будто сейчас она раздваивается.
От ресторана до автомобиля Тома Лизель нужно было сделать один маленький шажок — и один гигантский до… непоправимого зла.
Нацарапав несколько слов на салфетке о том, что неожиданные семейные неурядицы не позволяют ей поблагодарить Шона Саттона за невероятно изысканный ужин, она вышла из ресторана.
Твой выход, Лизель. Королева Вины.
У Тома есть невеста, повторяла она себе даже тогда, когда ее рука невольно касалась его бедра, которое было напряжено, пока он сидел за рулем.
Невеста, которая предпочитает жить далеко от него в Лондоне и, очевидно, не отвечает на его звонки и постоянно откладывает приезд. Невеста, при мысли о которой его лицо становилось печальным, хотя, казалось, Лизель делала все, чтобы он улыбался.
Что она делает?
Насколько хорошо знает этого мужчину?
Не очень хорошо, если говорить правду. Немного погуляли с собаками, и она уже готова на все.
Она взглянула на Тома, на его правильный профиль.
«Отвези меня домой», — подумала она, но не могла заставить себя произнести это вслух. Правда была в том, что она знала разницу между правильным и неправильным. Но в этот момент не могла совершить то, что правильно, потому что неправильная вещь сейчас ощущалась как самая правильная.
Въехав в Порт-Исаак, Том направил автомобиль по узким улицам, вниз к заливу и, наконец, остановился перед коттеджем с каменной террасой.
Выключив мотор, он не сказал ни слова и, как и Лизель, не двинулся с места.
Она молча слушала звук волн, разбивающихся о скалы.
— Мы приехали, — наконец сказал Том, продолжая сжимать руль, как будто это был спасательный круг.
Они оба знали, почему они здесь. «Сбежим со мной», — сказал он, и она сбежала. «Поедем со мной, забудь обо всем. Притворись, что мы ни за что не отвечаем. И пусть наш маленький мир на время будет принадлежать только нам».
Но проблема никуда не ушла.
Не важно, как сильно Лизель хотела этого мужчину, правда заключалась в том, что он не был свободен для этого. Почему эта неприятная правда появляется именно в тот момент, когда ты думаешь, что способен управлять ходом событий?
— Может, нам следует пока оставаться просто друзьями? — Это было не то, что она хотела сказать, но то, что, как она думала, она должна сказать.
Том расстегнул ремень безопасности и повернулся к Лизель.
— Если помнишь, я говорил об этом две недели назад.
— И я понимала, что ты прав. Ты действительно хочешь разрушить свою жизнь ради кого-то, кого знаешь пять минут?
— Кто говорит, что я разрушаю свою жизнь?
— У тебя есть другая девушка, и я не очень гожусь для необязательных отношений. — Плохое начало.
— Верно.
— И потом, я за моногамию, — выпалила Лизель, найдя менее очевидную причину.
— Это лучше, чем бесконечный флирт.
— И знаю, ты просил не упоминать никаких слов, начинающихся с П, Н, К, но ты П с твоей Н К, и я не думаю, что К одобрила бы мой визит сюда.
— Возразить трудно. — Том усмехнулся.
— И нам никуда не уйти от факта, что ты П с К, и как бы я ни хотела… — Лизель замолчала, внезапно ощутив собственную глупость и ранимость.
— А ты чего… хотела? Скажи мне, Лизель Эллис, чего хочешь ты?
Она снова посмотрела на него из-под густых ресниц, и хотя не сказала ничего, в ее глазах он прочел ответ.
«Тебя, — кричал ее взгляд. — Я хочу тебя!»
И Том понял, что прямо сейчас, в эту минуту, сопротивление бесполезно. Он просто доверился инстинкту, и этот инстинкт привел его к Лизель. Он привлек ее к себе и поцеловал в губы, и поцелуй, сначала нежный и легкий, постепенно стал страстным и глубоким. Какая разница по сравнению с их первым случайным поцелуем!
И вместе с этим поцелуем Лизель и Том поняли, что все их надежды быть честными и правильными безвозвратно рухнули.
— Ну что, пошли? — нежно спросил он.
Не в состоянии говорить, Лизель молча кивнула.
Глава 22Нижний этаж трехэтажного дома был разделен на два уровня. Из большой кухни-столовой три ступени вели в гостиную. Вся задняя стена была выполнена из стекла и выходила на широкий деревянный балкон с деревянной мебелью и растениями в глиняных кадках, освещенных низкими светильниками, которые привлекали насекомых, чьи крылышки отражали свет, как крохотные зеркальца.
Минимум мебели и повсюду морская тема, подчеркнутая чередованием синего и белого. Это было красиво.
— Мне всегда кажется, что это дом из какого-то фильма. Я не часто бываю здесь. Много работаю, — сказал Том.
Взгляд Лизель сразу же остановился на одном предмете — фотографии Кэролайн.
— Она такая… красивая, — не без ревности проговорила Лизель.
— Мы редко видимся в последний год, — ответил Том, словно это могло ее успокоить.
— Но ты звонишь?
— Да, однако, мы привыкли к разлуке.
— Сознательно? — Это была шутка, но в вопросе звучала надежда.
— Возможно, — сказал Том.
— Она выглядит прекрасно… да?
Лизель ждала, что Том расскажет о Кэролайн, и полагала, это будет некий род удовольствия, похожий на то, которое испытываешь, когда сдираешь корочку с ободранной коленки.
Он обдумывал ее вопрос, потому что никогда не задумывался над этим прежде. Когда люди описывали Кэролайн, они использовали слова: красивая, умная, энергичная, но никогда не называли ее прекрасной. Потому что она не была такой?
Лизель была прекрасна, такая сердечная, и не в привычном значении этого слова «прекрасна», но прекрасна — в смысле хорошая, милая, забавная, заботливая, то есть все слова, которые можно использовать как комплимент. А Кэролайн? Была ли она прекрасна?
