Стиви талантлив, и в гораздо большей степени, чем я ожидал. Не то чтобы я такой знаток выступлений двойников Элвиса, но я видел пару-тройку таких шоу: один раз в университете, еще раз как-то на корпоративной вечеринке. Больше всего мне запомнился выводок Элвисов-китайцев, которые по очереди пели на сцене и разносили еду в стильном (если китч считать стилем) ресторане в Клапаме. Но Стиви — птица совсем другого полета. Трибьют-исполнителя такого класса я еще в жизни не видел, даже по телевизору.
Внешне Стиви совсем не похож на Элвиса, но, когда он взял в руки микрофон и начал петь, мне вдруг показалось, что король рок-н-ролла вернулся из царства мертвых. Это впечатление быстро прошло, но, все равно, представьте — подумать, что Элвис снова с нами! Забавно. Стиви смог совершенно точно воспроизвести манеру пения, сделавшую Элвиса Пресли легендой поп-музыки, — манеру, в которой смешивались сладкая мелодичная мольба и задушевная искренность. В горле у меня образовался комок, и некоторое время я не мог глотать, пришлось даже отставить фужер в сторону — и я не думаю, что в этом было виновато шампанское.
Я напеваю:
— Ла-ла, ла-а, ла.
— Фил, перестань. Хватит уже, — говорит Белла, заходя в ванную. Вне всякого сомнения, она имеет в виду мои певческие экзерсисы, а не выполнение работы горничной.
Я замолкаю, но мотив продолжает звучать у меня в голове. Ванная комната большая, в ней две раковины и два зеркала. Мы стоим плечом к плечу — она чистит зубы, я — раковину. Мне нравится, как Белла чистит зубы. Она делает это аккуратно, тщательно, неторопливо и никогда не тратит на эту процедуру меньше трех минут.
— Хочу по-быстрому принять душ, — говорит она. — Удивительно, сколько тут люди курят. Я полагала, в Соединенных Штатах сейчас развернута кампания против курения.
Белла не выносит табачного дыма и не сможет заснуть, не смыв с тела и волос затхлого, словно репей цепляющегося к человеку сигаретного запаха. Я забираюсь в постель и жду ее.
Через пятнадцать минут она присоединяется ко мне. На ней легкая пижама сиреневого цвета. В ней она выглядит скорее пикантно, чем сексуально. В последнее время она редко ложится спать обнаженной. Я говорю себе, что здесь ждать этого от нее было бы даже глупо, — за окном жарко, но в номере свирепствует кондиционер. Никому не захочется простудиться на отдыхе. Я откладываю в сторону путеводитель по Лас-Вегасу и спрашиваю:
— Как тебе сегодняшний вечер?
— Неплохо. Даже хорошо. А что? — отвечает она, намазывая руки кремом.
— Даже несмотря на то что все шампанское прошло мимо тебя?
— Да.
— А почему ты не захотела ничего пить?
— Просто не захотела.
— Все еще болит голова?
— Что-то вроде этого.
Я решаю не продолжать больше расспросы. У Беллы действительно может болеть голова. Она жаловалась на постоянный многоголосый звон работающих игровых автоматов и доносящуюся из дверей казино неблагозвучную электронную музыку. Но почему тогда у меня такое чувство, будто ее беспокоит нечто большее, чем головная боль?
В последнее время она подвержена резким, почти истерическим сменам настроения. Она то раздражается по мелочам, то уходит в себя и становится угрюмой и неразговорчивой; то порхает, как птичка, то у нее глаза на мокром месте. Обычно Белла спокойная и уравновешенная, но сейчас я будто женат на двух женщинах сразу: верной, доброй, понимающей, невозмутимой Белле и истеричной, язвительной, вечно всем недовольной незнакомке.
Я очень много думал на эту тему и в конце концов пришел к выводу, что объяснить ее состояние можно только тем, что ей тяжело быть ничем не занятой. Возможно, Белла и не смогла найти себе дело по душе и не преуспела в продвижении по карьерной лестнице, но она серьезно относится к труду и добыванию хлеба насущного. Мне трудно и больно говорить об этом, но в последнее время Белла демонстрирует некоторые классические симптомы депрессии. Временами она чересчур возбуждена, временами — чересчур апатична; иногда бывает слишком радостна, а большую часть времени слишком печальна.
Я полагаю, что то чувство ненужности и бесполезности, которое овладевает современными людьми, является результатом нашего суматошного и поверхностного образа жизни и еще того, что теперь мы чаще всего живем отдельно от родителей и родственников. Старое как мир и необходимое, как вода, искусство беседы умирает, и для того, чтобы это понять, не надо обращаться к специалисту. Или, может быть, как раз надо — раз люди больше не разговаривают друг с другом.
Но я все же хочу найти способ ей помочь и поэтому спрашиваю:
— Что не так, Белла?
— Не так? Ничего. — Она улыбается. — А почему ты думаешь, что что-то не так?
— Не знаю. Просто у меня такое чувство, что тебя что-то тревожит. Что бы это ни было, я помогу. Понимаешь? Скажи мне, в чем дело, и я помогу.
— Это очень мило с твоей стороны, — говорит она и небрежно целует меня в щеку.
Я чувствую себя челсийским пенсионером, только что предложившим ей свою помощь в пересечении автомагистрали. Грустно вздохнув, я меняю тему:
— Лаура, по-моему, очень счастлива.
— Да.
— По всем признакам, она без ума от Стиви.
— Да.
— И хотя я, как правило, не слежу за личной жизнью своих друзей — на мой взгляд, это не мужское дело, — я рад заметить, что Стиви, без сомнения, тоже в нее влюблен. Как ты думаешь? Это же очевидно. А?
— Знаешь, Фил, мне очень хочется спать. Давай я выключу свет. Мне кажется, если я как следует высплюсь, то и голова у меня пройдет. Ты не против?
Оказалось, что не имеет никакого значения, против я или нет, потому что Белла опять мимоходом целует меня в щеку и гасит свет. Комната погружается во мрак.
Вот так вот. Ясно, что Лаура без ума от Стиви, но столь же ясно, что Белла терпеть его не может. Ей удается скрывать это почти ото всех, но я-то знаю. Единственное, что мне непонятно, — это почему. Белла наложила вето на мою идею сыграть с ним в гольф — а я, собственно, предложил это только для того, чтобы дать им с Лаурой возможность сходить куда-нибудь одним, без мужского эскорта. Я думал, что она будет в восторге, но она неожиданно уперлась всеми копытами. Ко всему прочему, она и сюда ехать не хотела — она привела несколько слабых и неубедительных аргументов в пользу отказа от поездки, и мы бы так и остались в Лондоне, если бы я уже не принял любезное приглашение Лауры. Я искренне полагал, что перемена обстановки пойдет ей на пользу. У меня сложилось впечатление, что она застряла в ежедневной рутине праздной городской жизни и не может выбрать, в какую сторону двигаться. Новые положительные впечатления должны стимулировать ее нервную систему и помочь ей определиться с дальнейшими шагами в жизни, или, по крайней мере, с их помощью она должна справиться с приступами дурного настроения.
Причина яростной неприязни моей жены к Стиви остается для меня загадкой. Мне он кажется вполне симпатичным парнем, несмотря на его страсть к ношению белых с серебром лайкровых костюмов — а они, насколько я знаю, такие тесные, что при желании можно рассмотреть гусиную кожу на бедрах исполнителя. Тот факт, что он выступает в таком наряде перед живой аудиторией, по крайней мере доказывает, что у него все в порядке с чувством юмора.
