Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
— Почему же? Очень даже хочется.
— Современные женщины обычно держатся за работу, тем более, насколько я знаю, с работой у вас дела обстоят прекрасно. Вам не жалко оставлять высокооплачиваемую должность, карьеру?
Нет, мне ни капли не жалко. Отдав десять лет жизни почвам, я по-настоящему так и не прониклась этой насущной проблемой. Да и к ценным бумагам не прикипела душой… Работала, вникала только потому, что деньги были нужны. Как прожить без денег? И помощи ждать неоткуда… А уж карьера — это просто смешно, это уж точно не для меня! Верховодить Катей, Любашей, Валерией (замыкает блестящий перечень моих гипотетических подчиненных стажер Анатолий Иванович) — ну какое здесь удовольствие?!
— С карьерой, Анна Сергеевна, как получится.
— Я тоже так думаю, — поспешно кивает мать Глеба. — Для женщины главная карьера — семья.
Многие дамы старшего поколения высказываются в этом смысле. Что-то такое щебечет Ольга Константиновна и тут же чуть ли не со слезами на глазах бросается поздравлять меня.
— Еще рано, Ольга Константиновна. — Я улыбаюсь смущенно. — Приходите на свадьбу, там и поздравите.
— А когда?
— Пятого октября.
— А сегодня двенадцатое сентября. Еще почти месяц.
Поздним вечером, сидя на террасе, мы с Глебом думаем о том, что будет через месяц. Двенадцатое октября — это совсем не то что двенадцатое сентября. В сентябре во всем еще ощущается безмятежность лета, а в октябре понимаешь — неизбежен скорый приход зимы. Двенадцатого октября мы летим в Новотрубинск. Там сильные ветры, штормит океан. Глеб уверяет: шторм — потрясающее зрелище.
— Потрясающе жуткое?
— Потрясающе красивое.
— Просто ты любишь экзотику — горные озера, океанские штормы…
— А ты?
— Мне больше нравится средняя полоса. Реки, поля. Помнишь, как мы ездили на Волгу? В детстве я иногда мечтала поселиться в маленьком русском городе на берегу реки. Русские города часто стоят на реках.
— А жить будешь на берегу океана.
— Во взрослой жизни это не имеет значения. Во взрослой жизни уже другие ценности, важно не где, а с кем, — шепчу я, наклонившись через стол к Глебу.
До этого мы все вместе пили чай, потом мама ушла спать, а мы засиделись за чайным столом, замечтались, заговорились.
— Все-таки я боюсь, что тебе будет скучно в Новотрубинске. На редкость серый, прозаичный город.
— Скучно бывает только скучным людям!
— А ты не причисляешь себя к ним? — спрашивает лукаво Глеб.
— Поживем в Новотрубинске — увидим… Увидим, когда поживем в Новотрубинске.
— Как ты там будешь, в этом жутком Новотрубинске?! — забыв, что надо изображать степенность, взволнованно спрашивает по телефону Иринка. — Там штормы, дожди, с электричеством перебои и ни одной знакомой души!
— Ты же сама всегда говорила — семья…
— Мало ли я глупостей говорила?!
— Значит, отказываешься от своих слов?
— Нет, не отказываюсь, — поясняет Ирина голосом павы. — Просто сейчас в Москве столько всего интересного. Разных развлечений, удовольствий. Глупо лишать себя всего этого.
— Ничего, вернемся — наверстаем!
Хорошая жизнь делает людей лучше. А очень хорошая — уже нет. От очень хорошей жизни можно потерять чувство реальности, совершать неадекватные поступки и обзавестись вычурными манерами. Интересно, а от очень плохой?..
— Ничего смешного! — отвечает Ирка с достоинством. — И вообще, я позвонила, чтобы поздравить тебя с днем рождения и пожелать тебе мудрости — ты вступаешь в возраст Христа!
Мой день рождения — двадцать шестое сентября, день холодный, солнечный, беспокойный. Порывистый ветер треплет пестрые кроны деревьев, срывает с них листья, и они живописно парят над землей. Полет осенних листьев — торжество эстетики увядания. Осень — это смерть. Но только осенью природа так волнующе красива, так дерзко привлекательна. Смотришь — не можешь наглядеться…
Откружившись, листья падают в застывшую лужу. На морозе вода замерзает, на холоде — стынет. И так же стыну я у приоткрытой двери балкона, вдыхая полной грудью разлитые в воздухе ароматы осени. Ароматы увядания и свежести. Есть в этом противоречивом на первый взгляд сочетании что-то жизнеутверждающее. И если от озоновой легкости весны тянуло подняться в воздух, то от здоровых запахов осени хочется энергично шагать по широкой дороге к самому горизонту. Весна опьяняет, осень — бодрит. Поэтому я больше люблю осень.
— Сегодня такая прекрасная погода! Это ради вас, Наталья Павловна! — Анатолий Иванович предлагает выпить за мое обаяние и красоту — в обеденный перерыв я устроила маленький фуршет по поводу дня рождения.
— Правда, Наталья Павловна! Такая красавица… Что вы в этом ужасном Новотрубинске будете делать? — с выражением суеверного ужаса на лице спрашивает хитренькая Лейла.
— Так она туда с мужем едет! — улыбается Александра Николаевна. — Муж — главный человек, для него и стоит быть красивой.
Да, у Александры все четко! Хоть работу возьми, хоть семейные отношения…
— А по-моему… — щурит накрашенные глазки Настя. Мы с Александрой Николаевной переглядываемся. Понятно, в возрасте двадцати лет хочется волновать умы и кружить головы всем без разбора. — А по-моему… — Под воздействием коньяка и шампанского девушка, пожалуй, поделилась бы с нами своими мыслями о красоте, но у нас в офисе пополнение — еще два стажера, и оба мужчины, при них неловко на такие темы разговаривать.
— У вас новые украшения, Наталья Павловна? — Лейла умело ликвидировала неловкость, созданную подругой. — Вам очень идет!
— Муж подарил сегодня. На день рождения…
…Я все стояла у приоткрытой балконной двери, перебирая в памяти прошлые дни рождения. Менялись лица и обстоятельства, оставалась вечная осень, ее ароматы, краски, настроения… и в это время ко мне неслышно подошел Глеб. Я получила в подарок темно-синий фарфоровый ларец старинной английской фирмы. «Since 1726» — гласила надпись на глянцевой бирочке. В ларце лежала целая коллекция украшений. Именно коллекция. Там было все — браслет, два кольца, серьги, колье, брошь! Оправленная в золото моя любимая бирюза — крупные камни, насыщенные цветом моря, много-много застывших морских капель и брызг.
— Глеб, неужели ты все это выбрал сам?
— Конечно нет. Это мать выбирала.
Анна Сергеевна! При нашей единственной встрече она показалась мне вежливо равнодушной. Сын давно вырос, существует сам по себе. Встретил нормальную женщину. Женитесь, я не против, поживите, а там будет видно. Тогда, по крайней мере, я так расценила ее настроение. Но сейчас, держа в руках драгоценный ларец, я почувствовала: меня любят. Обо мне думают. Меня понимают и мной восхищаются. Не только Глеб, но и его мама.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
