— Человеческий организм так хрупок, — вздохнул доктор. — Мне приходилось видеть случаи, когда вдруг выздоравливали смертельно больные и умирали люди, на вид здоровые… Могу я взглянуть на покойного?
— Пожалуйста, проходите в гостиную.
— Здравствуйте, мадам Фаншон, — поздоровался доктор со знахаркой. — Тяжелый случай, а?
— Мне сказали, что дворецкий сломал ногу, а когда я приехала, то увидела, что он уже не дышит.
— Вы его трогали?
— Нет, только взглянула.
— То есть вы уверены, что это не глубокий обморок?
— У меня, конечно, нет ваших знаний, — проговорила Аньез, — но мертвеца от живого я отличить могу.
— И каково ваше мнение о причинах смерти, коллега?
Доктор осклабился и выжидательно взглянул на Аньез Фаншон.
— По-моему, мосье Патрик отравлен.
От неожиданности Соня вскрикнула и с изумлением посмотрела на знахарку: что она себе позволяет! Потому и настаивала на приезде доктора, потому ничего не стала говорить Соне. А она-то, дура, считала Аньез чуть ли не приятельницей. Что бы сказал бедный маркиз де Баррас, случись ему вернуться с того света и взглянуть на бывшую возлюбленную?
— Вы хотите сказать, Аньез, что Патрика отравила я? — собрав всю свою волю, холодно спросила ее Соня.
— Что вы, ваше сиятельство, — мягко пожурил ее доктор, — врач всего лишь задает вопрос, отчего больной умер, а кому это выгодно, интересует обычно полицейского.
— Простите, — смутилась Соня, внутренне удивляясь, отчего она не бьется в истерике, не рвет на себе волосы, а выясняет причину смерти Патрика, как будто обсуждает его легкое недомогание.
Скорее всего, она невольно отодвигала от себя осознание того, какая тяжесть на нее обрушилась, какую потерю она понесла!
Одна! Опять одна! И не на кого положиться, некому довериться. Только от этой мысли все в ней заледенело, и Соня застыла посреди комнаты, полностью уйдя в свои мрачные мысли, пока доктор Поклен не тронул ее за руку:
— Вы можете сказать, мадемуазель Софи, что покойный ел перед смертью?
— Он выпил коньяк и съел кусочек холодной телятины. Совсем маленький. Сказал, что у него вдруг пропал аппетит.
— Могу я взглянуть на этот коньяк?
— Конечно, фляжка до сих пор осталась у меня в плаще. Я сейчас принесу.
Она почти бегом выскочила в прихожую и так же быстро вернулась.
— Вот, здесь еще есть коньяк… Да, кстати, Патрик… покойный сказал, что у него какой-то странный вкус.
— А можно мне взглянуть на бутылку, из которой его наливали?
— Момент.
Она подошла к кухне и позвала:
— Ода, иди сюда.
— Бегу, ваше сиятельство. — Она вышла, держа на весу мокрые руки.
— Где ты взяла коньяк, который налила во фляжку? — строго спросил у нее доктор.
— Мне дала бутылку Вивиан. Сказала, что мосье Патрик забыл ее где-то. Бутылка была лишь едва початая, вот я и налила из нее во фляжку. В бутылке коньяк еще остался.
— И где она, та бутылка? — опять спросил доктор, и Соня поняла, что его расследование не так уж далеко от полицейского.
Ода обратила вопросительный взгляд на княжну.
Мол, что нужно этому человеку и почему он меня отвлекает от дел?
— Я помогаю Мари мыться, — пояснила она, — бедняжка совсем ослабела.
— Пусть немного посидит в лохани. Отмокнет, — рассеянно посоветовала Соня. — Выполняй, что говорит доктор.
Ода больше не спорила. Она нарочито тщательно вытерла о фартук мокрые руки, повернулась и вышла. А через некоторое время принесла бутылку.
— Если доктор думает, будто я отпивала из этой бутылки коньяк, то могу сказать, что я вообще не пью таких напитков. Они мне и не нравятся. Если я что и пью, так это сидр…
— И правильно делаешь, голубушка, — рассеянно проговорил Поклен, — дольше проживешь.
— Мне можно идти? — спросила Ода.
— Иди, иди, понадобишься, еще позовем. — Доктор с некоторой жалостью посмотрел на Соню. — Ничего не поделаешь, ваше сиятельство, придется известить полицию о столь скоропостижной смерти вашего дворецкого. Дома я сделаю анализ коньяка, но уже сейчас могу сказать, что присоединяюсь к мнению уважаемой мадам Фаншон — этот случай очень похож на отравление.
Соня услышала в коридоре тяжелые шаги Шарля — просто удивительно, как всегда вовремя появляется этот малый!
— Госпожа, я пришел узнать, не нужно ли вам чего-нибудь, потому что мы договорились с Корнюэлем, что он даст мне…
— Потом, Шарль, потом ты сходишь к Корнюэлю, а сейчас нужно съездить в полицейский участок и привезти сюда кого-нибудь…
— Съездить в полицию? — изумился Шарль. — Но зачем? Вы не подумайте, ваше сиятельство, но мне никогда прежде не доводилось ездить в участок, потому что я никогда не нарушал закон…
— Помолчи, Шарль! — взорвалась Соня. — Твое мнение и Желание здесь ни при чем. Нам срочно нужен кто-нибудь из слуг закона. Скажи, доктор Поклен подозревает, что у нас в замке совершено убийство.
— А кто убит? — упавшим голосом спросил Шарль.
— Мосье Патрик Йорк, мой дворецкий.
— Мосье Патрик умер?!
— А о чем я тебе толкую?
— Еду, уже еду!
Шарль затопал к выходу, оглядываясь на ходу.
Словно проверял, не шутит ли с ним кто-нибудь.
— Вы еще останетесь, доктор? — спросила Соня. — Ода испекла сегодня прекрасные булочки… Простите, вы, наверное, теперь побоитесь есть в замке.
— А вы уже эти булочки ели?
— Ела.
— Ну, тогда и я рискну.
— А я пока пойду взгляну на вашу Мари. Должна же быть и от меня какая-то польза, — отозвалась долго молчавшая мадам Фаншон.
— Пожалуйста, Аньез, — с трудом улыбнулась ей Соня. — Вы меня этим очень обяжете. Столько на меня сегодня свалилось, голова кругом!
Аньез ушла, прихватив свою холщовую сумку.
И Соня отправилась за нею следом, чтобы принести доктору обещанных булочек и молока. Но его голос приостановил ее в дверях.
— Мне не показалось — ваш слуга говорил, что у вас двое больных?
— Да, мы нашли в одном заброшенном домишке женщину, которая много дней провела без пищи и воды. Она была без сознания, но сейчас, кажется, пришла в себя.
— Тогда, думаю, не помешает мне взглянуть и на нее.
— Пойдемте со мной, доктор. К сожалению, все наиболее важное у нас происходит на кухне, но, к; счастью, она для этого достаточно велика.
21
Когда Соня и доктор Поклен появились на кухне, мадам Фаншон с помощью Оды заворачивали Мари в чистую простыню. Увидев незнакомого мужчину. Мари глухо заворчала — будто взрыкнула большая собака.
