Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
— Хочешь рыбы с жареной картошкой?
— Чего? — сказала я.
— Я спросил, хочешь ли ты рыбы с картошкой.
Я подумала — он меня, наверное, испытывает, но он все смотрел на меня и, похоже, никакого подвоха в этом не было, просто вид у него был ужасно усталый.
— Да, — сказала я наконец.
Мы надели пальто и пошли под дождем вниз с холма в кафе «Коррини». Папа в первый раз вышел из дому, он постоянно поддергивал воротник и все время дрожал.
Когда мы вошли в кафе, в яркий свет, папа начал моргать, и все стали на него таращиться. Папа сказал: «Рыбу с картошкой, пожалуйста», и тетенька сгребла с поддона картофельные ломтики, насыпала в фунтик, завернула и сказала: «Три фунта». Ей пришлось подождать, пока освободится касса, и пока она ждала, дяденька, который как раз что-то пробивал на кассе, поднял глаза на папу, а потом сразу же их опустил.
Папа купил в винном магазине четыре банки пива, а потом мы пошли домой. Я держала кулек с рыбой и картошкой обеими руками, и шуршание, запах и тяжесть были почти непереносимыми. Когда мы пришли домой, я начала есть прямо из кулька, и так быстро, что внутри образовался комок, пришлось подождать, пока он протолкнется дальше, и только потом можно было продолжать. Картофельные ломтики были пышными и хрустящими, а рыба распадалась на сочные кусочки. Панировка хрустела, а потом из-под нее вытекал сок. Было так вкусно, что на глазах выступили слезы. Папа не ругал меня, что я ем так быстро, что не взяла тарелку и что хватаю еду руками. Осталась едва половина, когда я вдруг поняла, что сам-то он не ест. Я сказала:
— А ты хочешь?
— Нет, это тебе, — сказал он.
Но мне вдруг расхотелось есть дальше.
— Во, смотри, — сказала я, зажала два ломтика над верхней губой и скорчила свирепую рожу.
Папа глотнул из банки, улыбнулся, а потом опять уставился в камин. Мне даже захотелось, чтобы он меня поругал за то, что я играю с едой.
Я вытащила ломтик картошки изо рта, посмотрела на газету. И сказала:
— У тебя все хорошо?
— А с чего бы нет?
Вообще-то много с чего, но как-то так получалось, что ни об одной из причин не заговоришь вслух.
— Не знаю, — сказала я.
Потом посмотрела на часы. Начало одиннадцатого. Папа даже не заметил, что пора спать.
— Посмотри на часы! — сказала я.
— А, ну да.
Я встала.
— Спасибо за угощение.
Он так и не посмотрел на меня.
— Да не за что.
Я сказала:
— Я тогда, наверное, пойду спать, да?
— Да пора бы.
— Тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Я дошла до двери, а дойдя, рассмеялась и сказала:
— Так у тебя, значит, все хорошо, да?
По лицу его что-то промелькнуло. Он сказал:
— Разумеется, у меня все хорошо!
И в этот миг он почти стал похож на самого себя.
— Ну и здорово, — сказала я, и мне вдруг стало лучше, чем было весь этот день.
Посетители
За два дня до Рождества пришли Элси и Мэй, постучали в калитку. Я бы и не услышала, если бы была дома, но погода стояла солнечная, поэтому я была в саду.
— Ку-ку! — прокричала Мэй.
— Приве-е-тик! — прокричала Элси.
— Ого-го! — откликнулась я.
— Джудит! — крикнули они хором. — Как ты там живешь, лапушка?
Голоса звучали как-то неуверенно; я и забыла, что до того они не видели забора.
— Нормально! — ответила я. — Подождите, я схожу за ключом.
— Мы соскучились! — сказала Элси.
— Подождите! — сказала я. — Я сейчас!
— Дай мне, пожалуйста, ключ, — сказала я папе, когда вошла в кухню. — Там у калитки Элси и Мэй.
— А. — Папа дотронулся до глаз. Потом покачал головой и сказал: — Мне сейчас не до того.
Я уставилась на него.
— Но это же Элси и Мэй, — сказала я.
— Я знаю, кто это, и я сказал: мне сейчас не до того. Скажи им, что я нездоров.
Я посмотрела на него.
— Но ты ведь здоров, — сказала я ни с того ни с сего. В голове мелькнула белая вспышка. — Все с тобой нормально.
Папа сказал очень тихо:
— Я не собираюсь с тобой пререкаться. Скажи, что я им очень признателен за заботу, но сейчас я не хочу никого видеть.
Я дышала очень часто.
— Но мы уже сто лет никого не видели! — сказала я. Голос дрожал и прозвучал слишком громко. — А что, если я хочу с ними повидаться? Я тут тоже живу!
Папа вскочил со стула.
— Я сейчас не хочу никого видеть, Джудит, ясно? Я не хочу никого видеть!
Я постояла немного, потом выбежала из комнаты. В прихожей перевела дыхание и вытерла лицо. Потом открыла входную дверь, подошла к забору, окликнула Элси и Мэй и сказала, что папа плохо себя чувствует.
— Ах ты господи… но ты-то в порядке, куколка? — заворковали они.
— Да. — Я прислонилась головой к забору.
— А, понятно…
Минуту-другую стояло молчание.
— Может, тебе что-нибудь принести?
— Нет. Спасибо.
Я закрыла глаза.
— Ну тогда, ладно… мы, пожалуй, пойдем — скоро увидимся, на собрании.
— Да.
— Передай папе, что мы его любим.
— Скажи, что мы все время о нем думаем.
— Пока-пока, лапушка.
Я слышала, как они уходят по улице, а потом сползла вниз по забору и села на землю.
Весь остаток дня я с папой не разговаривала, но он этого не заметил, потому что и сам почти ничего не говорил. Поздно вечером он поднялся ко мне в комнату и сел на мою кровать. Ему, похоже, было все равно, сплю я или нет, — я притворилась, что сплю; от него пахло пивом, и мне было страшно.
— Мы все равно победим! — сказал он. — Они думают, что сделали нас, а вот фиг!
Он положил руку мне на голову, она была тяжелой, липкой и холодной, будто мертвая. Я почувствовала, как он качнулся на краю кровати, потом пукнул.
Он сказал:
— И что я…
А потом издал звук, какое-то «га!», и опустил голову на ладони, и стал водить ими взад-вперед по волосам и стонать. А потом засмеялся, и, пока смеялся, так и елозил ладонями по голове.
Когда он ушел, я целую вечность не шевелилась. Хотела не дышать, но не смогла. Видимо, я до того думала, что, когда папино тело заживет, он снова станет самим собой, но он не становился, что-то другое тут было не так, а что именно — мне даже думать не хотелось. Я впервые подумала, что у папы, возможно, Депрессия. А Депрессия — это грех, потому что она бывает только у тех, кто разуверился в Боге.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
