Повернувшись к князю, шейх сказал:
_ Четыре сотни подков, три тысячи наконечников для стрел, тысяча для копий — вот мой заказ.
— Подковы будут. Наконечников сделаем вдвое меньше, чем просите, я исхожу из реальных возможностей и сил.
— Согласен, Баба-шейх Афон. Что касается золота, то берите столько, сколько вам нужно. Такие люди, как вы, стоят дороже любого золота. Вам нет цены.
— Вы гарантируете нам мир? — спросил князь.
— Мой народ не пойдет против вас, — перешел на русский шейх. — Но есть силы, неподвластные мне. Их немного, но они есть, и сегодняшнее представление их только раззадорило.
Значит, разглядели, понял князь. Не он один заметил то, что произошло. Когда Петя Кострулев упал, князь увидел, как на его груди наружу вывалился медальон Надине. Князь сам велел Кострулеву не снимать его ни при каких обстоятельствах. И вот теперь один из приближенных шейха отец Надине пир Ахмади Гуддин знает, кто выкрал его дочь и кому она принадлежит.
Князь глянул на одного старца в чалме, но шейх отрицательно качнул головой. Он глянул на другого, самого высокого и не очень старого, с грозным взглядом, полным достоинства. Шейх кивнул. Но что толку знать в лицо своего врага, если ты не понимаешь его мыслей.
— Мы постараемся быть осторожными, — сказал князь по-русски.
— Гора хорошо защищена, — тихо произнес шейх. — Слабое место — рудник.
Аудиенция была закончена. Можно считать, они победили. Победила дипломатия князя, смекалка Кистеня, умелые руки и светлые головы.
Возвращались пешком, без лошадей и повозки. Колеса им больше не понадобятся, пора думать о санях. Жора-морячок вернулся еще вчера. Полную повозку оленьих шкур он оставил внизу, теперь тюки со шкурами можно поднять на лебедке. Чукчи согласились помочь на работах в забое. И это стало еще одной победой отряда. Ни в чем они не нуждались так, как в мире и в рабочей силе. Им удалось получить и то и другое.
— Белиберда получается, — сказал Кистень, когда они подходили к лесу.
— Ты это о чем, Петя? — спросил князь.
— Советский артист, а по совместительству убийца Родион Чалый в статусе зека получает за свой подвиг орден Святого Владимира царской России из рук езидского шейха на территории непролазной сибирской глуши. Белиберда! Набор не связанных между собой слов.
— А вор в законе Кистень собирается на днях жениться на Шахерезаде, восточной принцессе из сказки, и не во дворце султана, а на проклятой шаманами горе все в той же тайге. Это нормально? — спросил Трюкач.
Князь засмеялся.
— Великий писатель и фантазер, всемирно известный Жюль Верн создавал шедевры, но его «Таинственный остров» лишь жалкое подобие наших историй. Я обязательно напишу о нас книгу, если доживу до спокойных и беззаботных дней. Я напишу правду, но меня никто не воспримет всерьез. На славу Стивенсона или Жюль Верна я не претендую, но о нашей истории, как бы фантастически она ни выглядела, люди должны узнать.
— Доживем, Афанасий Антоныч, — улыбнулся Чалый. — Если у человека есть цель, то он обязан к ней прийти. Мы живем, идя к горизонту, потому что хотим знать, что там есть такого, и это придает нам сил и уверенности.
В воздухе что-то засвистело.
— Ложись! — крикнул Чалый.
Это был прицельный огонь: восемь стрел попали в Кострулева. Шесть из них сломались, ударившись о сделанный Петром панцирь, одна вонзилась в левую руку, другая в ногу, не защищенные стальными пластинами. Кострулев упал.
С опушки послышалась пулеметная очередь. Попали пули в цель или нет, неизвестно. Князь и Чалый поволокли раненого к лесу. Улдис отстреливался.
— Вот тебе и свадьба! — прохрипел Кострулев и потерял сознание.
В лесу им занялась Варя. Собираясь на переговоры, Варя взяла с собой санитарную сумку.
— Как он? — спросила Лиза.
— Выкарабкается, он же двужильный, — ответила Варя. Трюкач подошел к Лизе, они обнялись. Лиза расплакалась.
— Да ты чего, подруга?
Он заглянул в ее глаза, снял с головы платок и замер — вдоль пробора жгуче-черных волос пролегла седая прядь, о которой Лиза не догадывалась.
Важняк, стоящий рядом, сказал:
— Она наблюдала за твоим боем с медведем в бинокль.
— Спрячь от нее зеркало, — шепнул, подмигивая, Огонек.
Лиза никого не слышала.
— Ты живой, — тихо прошептала она.
— А куда я от тебя денусь, — постарался улыбнуться Родион.
— В суровых условиях рождается любовь с крепким рассолом, — почему-то глядя в небо, философски произнес Леший.
Лиза
Очнулась Лиза в госпитале. И тихо спросила:
— Я жива?
— Жива, жива и еще лет сто проживешь, — улыбнулась Клава. — Фельдшер постарался. Помнишь того противного старика? Он за тебя боролся, как за свою дочь. Тебя изолировали в отдельное купе, кроме него никто туда не входил. Лучше любого врача справился с задачей.
— Где мы?
— В Хабаровске. Девчонки дальше поехали, до Владивостока. Это военный госпиталь, тут женских палат нет. Тебя поместили, — Клава хихикнула, — в клизменную. Дня через два встанешь на ноги. Самое страшное позади. Ты бредила, все Алешу звала, бедняжка.
— И что мы будем делать дальше?
— Работать. Паспорта у меня, и комсомольские путевки капитан мне отдал.
Лизу выписали через неделю. Военный врач Полозков очень напоминал фельдшера из поезда. Старенький дяденька в старорежимном пенсне, хмурый, но с очень добрыми глазами.
— В Москву вернетесь? — спросил он, не отрываясь от заполнения медкарты.
— Это еще зачем? — вскинулась Лиза.
— Слабенькая вы. С таким здоровьем в наших условиях долго не живут.
— Я долго проживу, доктор. Сильными не рождаются, сильными становятся.
— Похвально. Если в вас столько романтики, то поезжайте на Колыму. Там климат суровее, но намного интереснее. В Нагаевой бухте строится город, сейчас это поселок под названием Магадан. Руководит Дальстроем очень уважаемый мною человек — Берзин. Если уж он строит город, то это будет самый красивый город на Востоке.
— Далеко это?
— Порядком. Суток пять ходу из Ванинского порта. Сейчас там этап комплектуется. Много добровольцев, в том числе девушек.
— Нас возьмут?
— Могу позвонить в райком, получите направление.
— Позвоните. Мы согласны.
— Вот и ладушки. Только помните, без капризов. Из Хабаровска в Москву уехать нелегко, а из Магадана невозможно. Билет в один конец.
— Оставьте вы эту Москву в покое, не нужна она нам.
