Сплошные догадки и предположения — получить сколь-нибудь подробную информацию от господина рейхсляйтера не удалось. Его превосходительство умел молчать и недоговаривать. Ничего определенного, твердого «да» или «нет» так и не прозвучало, а все прочее — от лукавого…
Намек на доверие, однако, был прозрачен: они разрешили беспрепятственно насладиться видами столицы (сомнений нет: возводить монументальный «Volkshalle» в захолустье бессмысленно!) — надо думать, при здешней организованности, точности и стремлению к абсолютной закрытости гостей могли сразу проводить к шахте с челноком, а не демонстрировать ошеломляющие пейзажи.
«Чемодан», выпустив коротенькие опорные стойки, совершил посадку, откинулся люк, выдвинулась металлическая лесенка. Показавшийся в проеме обер-лейтенант Грейм доброжелательно улыбнулся и махнул рукой — милости просим, доставим в кратчайший срок!
Так и вышло — быстрый полет в неуютном кунге, жесткие сидения, тихое гудение двигателей и легчайший аромат машинного масла. На КПП не задержались — Славику вернули i-Phone, изъяли значки с ликторскими связками. Грейм козырнул, сказал, что о переходе на ту сторону доложено по кабельной связи и вежливо пожелал счастливого пути.
В пещере под станцией «Ноймайер» концессионеров встретил герр Фальке. Как ни в чем не бывало спросил, каковы успехи.
Уговорились так: дождаться утра (может в Антарктиде и полярный день, но пилоты должны отдыхать в соответствии с поясным временем), после чего полковник организует вертолет до базы «Эскудеро» и вызовет джет, ожидающий совсем неподалеку, в аэропорту Стэнли на Фольклендских островах — там можно заправиться топливом, есть гостиница для летного персонала, да и британская колония гораздо ближе к Южному материку чем Кейптаун с Йоханнесбургом — самолету незачем накручивать лишние тысячи миль, когда удобная и хорошо оснащенная посадочная площадка расположена в двух часах лета!
Отдыхайте, альтекамераден.
* * *
…— Какой тут отдых?! — задремать у взвинченной филологессы не получалось при всем желании. Прочие так же не спешили погрузиться в сон: переварить в одночасье столь огромное количество впечатлений было невозможно. — Подумать только, другая планета, неизвестный мир, альтернативная цивилизация! Скажите, что это не привиделось!
— Как уверял Федор Михайлович Достоевский, реализм — самая страшная вещь в мире, — отозвался Иван, раскинувшийся на верхнем ярусе постели. Свет в каюте приглушили. — Успокойтесь, Алёна Дмитриевна: трое людей не способны наблюдать одинаковые галлюцинации, будь они вызваны психическим расстройством или некими веществами. Голая правда. Дистиллят. По большому счету давно пора привыкнуть к тому, что небываемое бывает… Славик, чего ты там бурчишь?
— Жизнь не удалась, — более внятно сказал Славик, оторвав лицо от подушки. — Чему я рад без всякой меры.
— Пояснишь?
— Охотно. Мне наглядно доказали: аргус — это не профессия, не хобби, не наследственная обязанность, а проклятие.
— Повтори? — Иван приподнялся на локте и уставился на Славика, занявшего нижнюю полку напротив. — Откуда эта метафизика?
— Не метафизика, а некие генетические особенности, позволяющие мобилизовать ресурсы организма, чтобы совершать прорывы в континууме, да такие, что Стивен Хоукинг при одной мысли о подобном сразу застрелится!
— Хоукинг парализован, застрелиться не выйдет…
— Неважно! Вообразите, каково ощущать себя сверхчеловеком?
— Это ты-то сверхчеловек? — удивился Ваня. — Тогда сердечно прошу: доставь нас в Питер побыстрее. Что тебе стоит? Создал Дверь — и вперед!.. Не можешь? Во-от! Возможности и умение применить таковые — две большие или четыре маленькие разницы, как говаривают в славном городе Одессе! Отставить комплексы с рефлексией!
— Да я и не предполагал, что такое в принципе возможно! «Аргусы особенные», «у тебя природный талант», «надо пользоваться альтернативной энергетикой» — сначала Гончаров с Фальц-Фейном давали толстые намеки, Доминик Жоффр проговорился, ты тоже вещал, будто Сибилла в штанах! И оказывается, что никто из аргусов с которыми я общался раньше, не способен делать ничего даже близко похожего! Смотри сам: я окончательно уверился, что «привратники» Дверям не нужны — Серега прекрасно пользовался Дверью без моего участия, я бросил объект наблюдения считай на полгода, отправившись с тобой во Францию грабить тамплиеров! С Дверью ничего не произошло! Трюггви, у которого очевидный талант аргуса, собственной аномалией не владеет… Ясно? Выясняется, что аргус — это нечто значительно большее, чем банальный привратник, охраняющий червоточину!
— Тебе страшно? — осведомился Иван.
— Да!
— С чего вдруг? Ты ведь ничего не умеешь? Учиться не можешь или не желаешь. Жизнь не удалась, чему ты якобы безмерно счастлив? Чего пугаться?
— Мыслей о том, что в один прекрасный момент скрытое раскроется… И я не сумею это контролировать.
— Не заглядывай настолько далеко. Выйдет забавно, если завтра наш самолет упадет в Атлантику — вдруг агентура неназванной страны на Фольклендах свинтила гайку с двигателя? В итоге ты бездарно умрешь с раздумьями о перспективах собственного величия?.. Тебе не кажется, что когда палец указывает на небо, дурак смотрит на палец?
— Иван, немедленно перестаньте стращать Славика! У него неизлечимая аэрофобия! — громко фыркнула Алёна. — Но, как говорится, в главном-то он прав — черт знает, каким профилем повернется к нам пиратское счастье: многие знания есть многие печали. Особенно с учетом большой политики, к которой мы невольно стали причастны. И в этом виноваты вы, Ваня.
— Ва-банк, — отозвался Иван. — Всё или ничего. Думается, незачем повторять прописную истину о том, что морально нестойкие бояки могут в любой момент соскочить? Пока не поздно?
— Ерунду говорите. Только ва-банк!
* * *
— Добро пожаловать в Россию. Водка, икра, матрешки, медведи с балалайками и general Moroz прилагаются, — филологесса коснулась пальцем стекла иллюминатора, за которым разливалось оранжевое зарево, создаваемое миллионами огней гигантского мегаполиса. — Какая жалость, я так рассчитывала, что нас напрямую доставят в родной провинциальный городок, можно будет взять такси и через полчаса очутиться дома…
— Доберемся как-нибудь, Алёна Дмитриевна…
«Hawker» заходил на посадку в московский порт «Внуково» — после краткого рапорта Ивана по спутниковой связи с самых верхов пришло категоричное распоряжение: вас будут ожидать в терминале «Внуково-2», ради незамедлительной встречи премьер готов на полтора часа задержать свой вылет на конференцию в Рим. Исполняйте — односторонний воздушный спецкоридор при пересечении границ Российской федерации будет немедленно предоставлен.
Капитан принял информацию к сведению и изменил маршрут, но возникла коллизия связанная с условиями контракта от фирмы-лессора — «Интерлюфт» обязался доставить арендаторов самолета в конечную точку путешествия на территории России, город специально не оговаривался. Для перелета Москва-Петербург придется составлять новый договор с представителями компании.
