Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
Отец Колумбан получил обширную паству, барон де Фармер — отрядного капеллана и заодно лекаря, а свита сэра Фридриха — личного исповедника, знавшего Писание почти наизусть, и умевшего излагать духовные истины понятным языком, да так аппетитно, что даже самые заядлые грешники слушали монаха, раскрыв рот, и уходили с просветленными лицами. Что именно творилось в их душах после проповедей и молитв, по прежнему оставалось загадкой — многие избегали приходить к исповеди, довольствуясь введенным отцом Колумбаном обычаем по воскресеньям отпускать все какие ни есть грехи коленопреклоненной пастве. Получилось, что и овцы были сыты, и волки целы.
Отец Колумбан при всей святости, положенной сану и верному служителю Святой Матери-Церкви, с оружием обращался удивительно умело, благо родился в Ирландии, в чем, правда, полной уверенности не было — просто первые детские воспоминания относились к пребыванию в ирландском пещерном монастыре в Донеголе. Сам Колумбан прекрасно знал, что являлся незаконным сыном впавшего некогда во грех отца-настоятеля и неизвестной бедной потаскушки, после родов подбросившей детище папаше. Аббату ничего не оставалось делать, кроме как взять сынка на воспитание. Все монахи, равно и епископ Донегола прекрасно знали о происхождении юного послушника, но помалкивали — у самих и не такие грешки водились. Двенадцати годов от роду, Колумбан сбежал от постылого папочки и его развеселых монахов, перебрался в Уэльс, где нанялся в поденщики, но позднее ушел послушником в Бенедиктинское аббатство и принял там постриг, не сумев преодолеть устоявшиеся с детства привычки.
И случилось так, что в один далеко не прекрасный день фламандские наемники из армии короля Стефана разорили обитель и сожгли ее. Отец Колумбан чудом сумел избежать расправы — фламандцы, эти дьявольские отродья, перебили почти всю братию — и двинулся к Глостеру, надеясь примкнуть к отрядам императрицы.
Повезло барону Фридриху — он разом получил в свое копье отличного лучника и самого настоящего священника: Колумбан успел до разграбления монастыря принять сан.
Не пожелав по окончании войны бросать господина барона (благо податься было совершенно некуда), отец Колумбан отправился с ним в Нормандию. Изначально Фридрих хотел предложить воинственному батюшке должность капеллана часовни в замке Фармер, но святой отец, несколько неожиданно раскаявшись в многочисленных грехах своих, решил последовать старой традиции кельтского христианства: зажить отшельником. Пустыни, к сожалению, под боком не оказалось, и отец Колумбан обнаружил, что жить в лесу ничуть не хуже, чем в безжизненных песках или на холодных, скудных горных склонах. Дом он построил самостоятельно, лишь с небольшой помощью барона, придерживаясь почерпнутых из сказаний о древних норманнах традиций, и зажил себе в тиши и уединении.
Лет десять об отшельнике мало кто знал в округе— живет себе монах, и пускай живет, благо никого не трогает, кур не ворует, девок не пугает. Но по прошествии этого времени про отца Колумбана начали распространяться любопытные слухи. То корову вылечит, то расслабленного на ноги поднимет, а иногда, случалось, помолившись, пустынник и вовсе неизлечимые хвори изгонял. Впрочем, святым его стали почитать после одного совершенно невероятного чуда, сотворенного лет восемнадцать назад, как раз во времена окончания второго похода Христианского воинства в Палестину. Некий рыцарь, возвращаясь через баронство Фармер из Святой Земли в Англию оказался болен черной оспой. Остановился сей доблестный сэр в замке, за пару дней заразил большинство его обитателей, а деревенская прислуга принесла хворь в окрестные поселки.
Отец Колумбан явился в замок Фармер немедленно, осмотрел больных, средь коих оказался и сам Фридрих, к тому времени изрядно постаревший, и, против своего обыкновения творить молитву в уединении, бухнулся на колени прямо средь двора, громко взывая к Господу Богу и всем святым. Молился старец до заката, потом же просто встал и ушел.
К утру все были здоровы. Включая и проезжего рыцаря, бывшего еще вчера при смерти. Только слабость оставалась еще у некоторых дня три, да не исчезли с лица следы заживших чудесным образом язв и струпьев.
В деревнях баронства приключилась похожая история — отец Колумбан не пользовал недужных травами или целебными минералами, а лишь молился да распевал псалмы на латыни, благословляя направо и налево громадным деревянным крестом. Одним словом жертв черной хвори почти не досталось — единственно, немногие умерли раньше, чем отец Колумбан узнал о напасти.
В одночасье отец Колумбан в глазах крестьян, старого барона и соседей, узнавших про чудеса превратился в святого. Сам он категорически отрицал свою святость, сообщая, что чудо сотворил вовсе не он, а иная, высшая сила — замусоленный указательный палец монаха при этих словах неизменно указывал в небеса.
Однако, народная тропа к дому отшельника упрямо не желала зарастать. Приходили все: арендаторы, йомены, рыцари, разбойники (последних отец Колумбан почитал особо — кому то же необходимо бороться за их души?). Следует отметить, что лесная братия зачастую являлась к святому не на исповедь или причастие, а с вполне мирскими просьбами: укрыть на время своего, вылечить раненого, а то и вовсе обратить свинец в золото… Ходили упорные сплетни, что святой Колумбан иногда обращал самые простые металлы в благородные, но с неким французским герцогом история приключилась прямо противоположная. Обедневший дворянин пригнал к жилищу пустынника воз, набитый медью, и потребовал немедленно облагородить металл. Колумбан выставил герцога со скандалом, а потом француз рассказывал, будто последние золотые цехины в кошельке нежданно-негаданно обратились в жалкие истертые медяки…
Наверняка все это были непотребные враки — чего только про святых не наплетут!
Отец Колумбан никогда не забывал своего благодетеля — старого барона, и с ним его сына Александра, да внука Мишеля. Гостем в замке святой отшельник был частым и желанным, три поколения Фармеров стали его духовными детьми, мелкие чудеса он творил постоянно, но такого, как сегодня, сэр Мишель еще не видал, да и не мог видеть прежде. Пустынник изгнал не кого-нибудь, а самого дьявола, ничуть при этом не испугавшись!
Рыцарь и святой подошли к самому входу в жилище, к небольшой грубой коновязи. Сэр Мишель так и не сел в седло на пути к обиталищу пустынника, боясь обидеть отца Колумбана, да и следовало поддерживать постоянно сползавшего с лошади бесчувственного оруженосца. Как крепко его не привязывай, результат один — почти бездыханное тело так и норовит свалиться с седла то на одну, то на другую сторону. Один раз Гунтер едва не грохнулся наземь, и сломать шею германцу не позволили только руки вовремя подхватившего его рыцаря.
По дороге сэр Мишель и старый Колумбан не разговаривали. Отшельник был угрюм да мрачен, а норманн пребывал в полнейшем расстройстве чувств, и переживал молча. Прекрасно известно, что дьявол искушает смертных лишь необходимыми, вожделенными вещами или желаниями, вот и сейчас нечистый безошибочно ударил по самому болезненному месту в душе оруженосца. Конечно, Джонни ужасно хочется домой, но наверняка, на самом деле, он сейчас желает остаться здесь, в Нормандии. К тому же, Джонни у себя там не был даже оруженосцем, а о рыцарском посвящении уж точно мечтать не приходилось… Как здорово, что отец Колумбан пришел так вовремя!
Ознакомительная версия. Доступно 27 страниц из 132
